Где бы ты ни был, назад не смотри (СИ)

Машина приближается к подъездной тропе, пролегающей перед знакомым холмом. Отсюда открывается потрясающий вид на окрестности, а по словам Фалько вечерами и ночью на горизонте можно разглядеть огни города. Пассажиры неторопливо выбираются из автомобиля, и Габи в который раз с восхищением глядит на чудесный двухэтажный домик с высокой крышей и миленькой верандой, утопающей во вьющейся вокруг зелени. Кое-где насажены клумбы с цветами, а в низине, с другой стороны холма, есть живописный ручей. И самая прелестная вещь из всех — скамейка возле дерева позади дома.

— Отсюда можно разглядеть весь мир! — улыбается Габи и потягивается после долгого сидения. — Ох, я это вслух сказала? Ну ладно, ребята, выгружаемся! Госпожа Микьелин, вы готовы?

Девушка рядом с нею подставляет лучам солнце загорелое лицо и после недолгой паузы спрашивает:

— А ты уверена, что я его не побеспокою? Судя по вашим рассказам, он не привык к чужакам.

— Но вы уже не чужая! К тому же, господин Аккерман не любит только журналистов. У-ух, противная порода! Раньше они часто донимали его в городе, вот и пришлось переехать. Я думала, ему будет здесь одиноко, но, спустя время, он вовсе уезжать не захотел.

— Что ж, ясно.

— Я ему достаточно о вас рассказывала, так что смелее идёмте, а Фалько пока достанет ваши подарки из машины!

Пока Оньянкопон и Фалько разбираются с теми самыми «подарками» и выгружают их из авто, Габи тащит девушку за руку к ступенькам, ведущим к дому. Девчушка Браун замечает, как открывается со скрипом входная дверь, и её лицо тут же озаряется улыбкой. Габи кричит во всё горло:

— Дядя Леви-и-и! Это мы-ы-ы! Мы, наконец-то, приехали! К вам тут гости-и-и!..

Комментарий к 1. К дому на холме

**1.** Фамилия Микьелин (итал. Michielin) — референс к Италии.

**2.** Места, где находится дом Леви, схожи с локациями из фильмов Хаяо Миядзаки.

========== 2. Проклятие Аккерманов ==========

Прежде, чем познакомиться с Фарланом Чёрчем, он жил в нехорошем месте. В тёмном и грязном месте, где ползали лишь черви, да крысы жрали объедки с помоек. Здесь всегда воняло отбросами. Он был ещё совсем ребёнком в глазах других жителей Подземного города, однако уже успел заработать себе репутацию парня, с которым лучше не связываться. Но это был однообразный порочный жизненный круг, на который его толкнул Кенни-Мясник. Иногда он благодарил его за это, иногда проклинал, что тот вообще подарил ему шанс на такую жизнь.

Уже много позже Леви будет вспоминать о тех днях и думать, что, наверное, в этом суть его породы — приговорённые к вечным скитаниям проклятые Аккерманы. И от этого было никуда не деться, это у них в крови. Таков путь. Судьба. Однако не каждый решает плыть по течению. Кто-то борется до последнего и гребёт против него — Аккерманы однажды отказались подчиняться королю, за что и получили. И его несчастная мать — ослушалась совета старшего брата и родила ребёнка, а потом болезнь забрала её. Даже чёртов Кенни пошёл против своих принципов и помер так бесславно. Всё просто. Аккерманы в этом мире приговорены за всё платить.

Кенни как-то сказал ему, будучи в порыве отцовских чувств, что вся их жизнь станет чередой бесконечных битв, и раз за разом придётся биться. Ты сдохнешь, в конце концов, — поговаривал Кенни, ехидно улыбаясь, — но до того дня будешь драться, опять и опять, пока не помрёшь. Будь готов, — вещал он племяннику, который в очередной раз затачивал свой нож, — к ужасам, с которыми ты столкнёшься, как и я когда-то. Лишь так ты поймёшь, ради чего всё же стоит продолжать эту паршивую жизнь.

Леви тоже платит свою цену. Каждый божий день он платит сполна. С самого детства, проживая на грязных улицах Подземного города, имея дело лишь со шпаной, грабя и калеча неугодных ему личностей — он только и делал, что платил цену. Таков был его мир, похожий на тот, который лежит далеко за зелёными полями Марли — где Гул растоптал всё на своём пути. Пустыня и гниение.

Но однажды там, на фоне тёмного небосвода пещер, появился мальчик, забавный и несносный, который не посчитал Леви чудовищем, не посмеялся над его внешностью или дурацкими привычками. Не испугался. Леви помнит до сих пор, как впервые увидел его, и тогда его детским глазам открылось нечто новое. Он уцепился за это. Ему казалось, что во мраке пещер появился луч надежды. Вот, каким был Фарлан.

А после всё началось по-новому. Что-то находил, что-то терял, и каждый раз становилось всё больнее и больнее отпускать, пока не появился Эрвин и за шкирку не вытащил его на поверхность из той раковины, в которой Леви так нравилось прятаться. Ох уж этот Эрвин Смит, с его безумствами, железной волей, бесстрашием и безрассудным стремлением идти напролом! Он нравился ему в том числе и потому, что было в нём нечто, чего не было в самом Леви. Отпустить его оказалось тяжелее всего, тяжелее, чем кого-либо за всю жизнь. Но даже в тот момент он знал, что просто исполняет очередной приказ, и не пожалел.

Самым главным разочарованием стал Эрен.