Где деньги, мародер?

И вот в библиотеке она как раз что-то интересное и нашла. Катенька не была магом. Очень хотела, буквально таки каждый год требовала, чтобы ее проверили на заубер-детекторе, не зародился ли в ее белокурой головке особенный дар. Объяснения, что результат не меняется в течение всей жизни ее не устраивали. В общем, проще было посадить ее в кресло и протестировать, чем выслушивать ее нытье, угрозы и вопли. Результат все равно получался одним и тем же — бесталанна в этой области тоже.

Честно говоря, я к этому моменту уже больше сочувствовал этой девушке. Комментатор с таким очевидным удовольствием описывал любое ее поражение, что я начал думать, что это писал здорово пристрастный человек.

Зато он наконец-то написал, как она вообще оказалась в мызе. Книжка, которую она откопала, была про нечисть и способы поставить оную себе на службу. И обрести таким образом некое могущество. Назывался сей образец оккультного творчества «Кодекс тварей потусторонних и злокозненных, коих мы по недомыслию и недоумию называем нечистью». Автор — некто Кузьма Кузьмич Козимов. Незакрытый билет из библиотеки был подшит к делу тоже. Старец Мыккла, к которому она обратилась за помощью, помогать согласился только в обмен на то, что она поселится в той самой мызе и наведет там женский уют.

Что конкретно произошло в мызе в ночь на второе февраля 1979 года, никто не видел. Застали только результат — Мыккла мертвый, сердце вырвано прямо сквозь грудную клетку. Катенька сидит рядом с ним, качаеся, мычит, лицо и руки в крови. Ну чисто вырвала сердце и сожрала его!

Отправить ее в психушку удалось не сразу. Сначала она почти пришла в себя, снова заговорила, чему никто не обрадовался. Только вот потом за ней начали по следам порхать призраки и еще какая-то более экзотическая нечисть.

И этот факт в конце концов позволил упечь ее в психушку.

Пометки о смерти не было. То есть, она вполне могла быть жива. А что? Судя по тому, с каким надрывом ее описывал сначала один комментатор личного дела, а потом второй, прожить такая особа должна как минимум лет сто. А ей, как подсказывает несложный подсчет, сейчас должно быть девяносто девять.

А вот что осталось реально непонятным, так это достала она те злополучные семнадцать соболей или нет. По косвенным признакам, богатой она не была. Но было реально неясно, что ей помешало дойти до дома своего настоящего отца и под любым предлогом пошарить с тайнике. Понятно, откуда коробка взялась в мызе — Катенька там бывала, и даже более того — оказалась причастной к ее долгому заколочнному состоянию. Но вот клад…

И еще кое-что. Автор упоминал, что девушка вели дневник и скрупулезно записывала чуть ли не каждый свой шаг. И была книга, которую она так и не вернула в библиотеку. В тайнике этих предметов не оказалось. Имело ли смысл сейчас их искать, или на самом деле пофиг? Ну, мало ли, чем развлекалась на досуге вредная девица Крюгер?

Интересно, а где здесь психушка? Может быть, просто сходить и спросить о ней? Ну, несложно, в прицнипе, за спрос денег не берут…

Натаха проснулась первой. Из-за штор мне казалось, что все еще ночь, но история Катеньки Крюгер оказалась настолько занимательной, что на часы я не смотрел, а рассвет просто не заметил.

— Натаха, — говорю. — А ты не знаешь, случайно, где в Томске психиатрическая больница?

— И тебе доброе утро, Богдан, — буркнула Натаха. — За стеной она. Туда со всей Сибири раньше психов свозили. Да и сейчас, наверное, свозят…

— А почему за стеной? — спросил я.

— Так кто же психушки в центре города-то строит? — Натаха пожала плечами. — Разбегутся еще придурки эти…

Натаха ушла умываться. Проснулся Бюрократ. Торопливо умылся, вслед за Натахой, оделся по-быстрому, нахлобучил шляпу, схватил портфель с какими-то бумагами и ушел.

— Я на рынок за свежим молоком к завтраку, — Натаха снова появилась на пороге своей спальни, уже одетая в уличное платье. Я никак не мог привыкнуть к тому, что девушка, проламывающая черепа ударом кулака, занимается домашним хозяйством.

— Давай я составлю тебе компанию, — я поднялся. — Кстати, на Толкучем рынке есть заведения, в которых кормят завтраком? Кофе, там, подают, булочки всякие…

— Наверное, — Натаха пожала плечами. — Я не интересовалась.

— Так давай же поинтересуемся! — сказал я с энтузиазмом. — Заодно расскажешь мне, чем вы тут без меня занимались. Ну и сумку с продуктами потом помогу до дома донести.

— Ну… ладно, — Натаха посмотрела на меня с сомнением. — Только кофий я не люблю.

— Значит будем пить компот, — сказал я. — Или кисель. Или квас. Да пофиг, что! Давай прогуляемся, в общем! Отпразднуем, так сказать, мое второе рождение. Я же вроде как только что смерти избежал.

Утренние заведения на Толкучем рынке были. Целых два. При магазине от пекарни Крюгера была чайная, а второе работающее с утра — «Пышечная мадам Зизи». Мы устроились за уличным столиком под полосатым навесом-маркизой, заказали себе тарелку пышек, Натаха взяла стакан киселя, а я — кофе. Правда, очень быстро пожалел о своем выборе. Это оказалась невозможная какая-то гадость.