Где эльфа последнего дом. Дитя во тьме (СИ)

Арион сказал мне: „Я из первых, я разрушил Храм Друидов, я выбрал тебя в преемники“. Я же спросил у него, почему он выбрал именно меня, и он ответил: „Я заглянул тебе в душу и увидел там тьму, я заглянул тебе в сердце и не увидел там ничего. Стоит ли сомневаться, что именно ты мне и нужен?“

Арион научил меня особому колдовству — древнему, как сам мир. „Ты будешь господином, — сказал он мне, — и не будет тебе равных ни во тьме, ни в свете“. Я же задал ему вопрос, который не давал мне покоя: „А что ты потребуешь взамен?“ Он расхохотался, но я заставил его отвечать, и Арион сказал: „Ничего. Мне нужно убежище, а твой замок — самое подходящее для этого место. К тому же даже вампирам нужна компания“. Уверен, он замышлял что-то, но это признание мне у него вырвать не удалось.

А впрочем, я ему даже благодарен. Немного. До большинства вещей я ведь своим умом дошёл. Во-первых, я подчинил себе эту страну. Не считая Даркрига: людишек мне оттуда выбить не удаётся, но у меня и без них теперь земель и рабов достаточно. Моё колдовство подчинило людишек Кеннистона навеки, оно везде и повсюду: на небе и на земле, в воде и в воздухе. Достаточно мне пошевелить пальцем — и на эту страну обрушатся сто и одно бедствие и тысяча и одно несчастье. Так я им и объявил…»

Дальше князь рассуждал о том, что людьми лучше править страхом, эльф перевернул ещё несколько страниц, не находя ничего интересного, и натолкнулся на абзац, который его ужаснул: «Ничего путёвого из этого эльфа не вышло. Зануда, каких поискать! Людей ему, видите ли, жалко. Вот только он просчитался, ему ли со мной тягаться! Наложил на него заклятье, а рассвет выполнил грязную часть работы. Снова с эльфами связываться — тьфу, ни в жизнь!»

Эльф попытался представить себе последние минуты жизни отца и его страдания. Нет, князь заслуживал мести! Самой страшной мести, которую только можно себе вообразить! И если у эльфа до этого момента были какие-то сомнения, то теперь их не осталось.

Книга же называлась «Тёмное колдовство». Видимо, её Элан получил от Ариона, потому что книга была древнее прочих книг князя. Заклинания в ней были сильные и страшные, но эльф их всё-таки прочёл и выучил. Теперь он знал о колдовстве всё и мог сразиться с князем его же оружием.

— Сегодня же… — сквозь зубы сказал он, ожесточая своё сердце, — не будь я Камир, сын Торра!

Эльф спустился в нижний зал. Звери, лежавшие у камина, ощетинили загривки и ощерили свои ужасные пасти, как будто почувствовав дурные намерения эльфа. Юноша прицыкнул на них, подвинул кресло к огню и уселся, вытянув ноги. Так он просидел, ни о чём не думая, пока часы не пробили полночь. Элан должен был уже проснуться, стоило поспешить.

Первым делом он избавился от волков, превратив их в сухие сучья. Ему было жаль их, но людьми они стать уже не могли. Потом Камир раскрыл окна и закрепил их заклинаниями так, чтобы их невозможно было закрыть. На это он потратил порядочно сил, наложив с десяток различных заклятий, чтобы уж наверняка сработало.

Сделав это, юноша вернулся в кресло и попытался сконцентрироваться, но это было непросто: слишком взволнован он был.

Раздались шаги Принса, и его холодный голос произнёс:

— Ну?

Эльф небрежно повернул голову в его сторону:

— Что ты подразумеваешь под этим «ну»?

Князь подошёл к окну, выглянул в него, а потом повернулся к Камиру и уточнил:

— Ну, какие планы на эту чудную ночь?

Элан стоял как раз напротив окна, поворотившись к нему спиной (стало быть, заклятий на ставнях заметить не мог). Самый подходящий момент! Эльф мысленно сотворил заклятье, которое Элан использовал на Торре: тот, на кого воздействовали этим колдовством, становился подобно камню недвижим, однако не терял способностей говорить, мыслить и чувствовать. Это было жестокое заклятье. К нему Камир прибавил ещё и собственное, чтобы заклятье нельзя было снять.

— Что за… — На лице князя промелькнуло недоумение.

Он и пальцем не мог пошевельнуть! Заклинания тоже не помогли. Тогда Принс гневно обрушился на Камира:

— Твои шутки, Гвендолен?!

Эльф неторопливо поднялся:

— Может быть, и мои. Да только я не шучу. И имя моё, как ты прекрасно знаешь, вовсе не Гвендолен.

— Что ты мелешь…

— Да, я всё вспомнил! — Глаза Камира вспыхнули. — И я даже знаю то, что тебе пока неизвестно.

— Бред! — презрительно фыркнул князь.

— Я мог бы тебе простить, — горько сказал юноша, — что ты меня обманул, сделал безжалостным убийцей. Но Торра я тебе не прощу! Вспомни его, князь, вспомни эльфа, которого ты обрёк на мучительную смерть! «Вампиры не охотятся на вампиров», да?

— Что… — Глаза Принса округлились.

— Я Камир, из рода Торра, а ты убийца моего отца. Так что я убью тебя, вампирское отродье, и отомщу за него.

— Я подарил тебе вечность, и эта твоя благодарность? — воскликнул князь. — Я же тебя научил всему, что знаю сам!

— Но не тёмному колдовству, — с усмешкой возразил эльф.

— Что… откуда ты… — Казалось, бледное лицо Элана стало ещё бледнее.

— За восемьсот с лишним лет ты сотворил столько зла! Пришло время расплаты. О, как же я ненавижу тебя!

— За что?

— Ты зло во плоти!