Где леший живет?

Когда они с женой купили в Засекине телку и называлась та телка Зорькой, Савельев назвал ее Мартой, чтобы была у него причина произносить это имя вслух. И впоследствии всех коров, которые у него были, он называл Мартами. А когда умерла жена и корова ему одному оказалась ненужной, он назвал Мартой кошку. Так и жил, не расставаясь с этим именем.

Когда-то Сенька спросил у матери, сколько деду Савельеву лет.

– Не знаю, – сказала мать. – Я девчонкой бегала – дед уже старым был.

Еще задолго до войны ушла из старика сила, нужная для работы, осталось только дыхание, чтобы старику свой век закончить на покое. Один дед-бобыль, на старости сирота. Прикрепился он к ребятишкам, которые еще не пошли в школу. Уведет их в поле, и в лес уведет, и в луга, и к болоту. Шаг у него медленный, как раз в пору с быстрым, но мелким ребячьим шагом, рассказывает ребятишкам дед обо всем, что видят глаза. Рассказывает о запахах, объясняет всякие звуки. Молву объясняет. Все, что живет на земле, делил старик на два сорта – на животное и насекомое.

– Животная, она для жизни, для пользы жизни. Насекомая все для вреда. Пчела кто будет?

– Животная, – отвечали ему ребятишки.

– А вот рожь?

– Тоже животная.

– Верно. Называется она злаком. В животной жизни она вроде золота. Даже царь из царей не может сказать, что он выше ржи. А кто будет оса?

– Насекомая, – отвечали ему ребятишки. Им с дедкой Савельевым было просто, и понять его было легко, и оттого, наверное, ребятишки его любили.

Когда накатилась война, накрыла деревню и захлебнулись люди в беде, когда из деревни все мужики убыли на фронт, когда всех молодых девушек угнали на секретную, так сказать, работу, когда всех подростков увезли в Германию, чтобы их воспитывать для империи, старик перестал выходить из дома – сидит, и возле него сидят ребятишки.

Спрашивают:

– Дед, почему бежит наше войско? Неужто у нас силы мало?

Отвечает дед:

– Это не войско бежит, это малые военные части маневрируют для стратегии. У германца страна небольшая, он враз собрал свое войско и ударил. А наша Россия какая? Если на одном краю шумнуть, звук по ней будет плутать целый месяц, пока до другой ее стороны добежит. А народу еще снарядиться нужно да в назначенное место прийти. Собирается сейчас наше войско где-нибудь возле Волги. Русское войско всегда возле большой реки собирается. А как соберется, так вдарит германцу, у него аж из глаз сопли брызнут.

И все хворал дед, и все в окошко глядел. Потом вдруг собрался, вышел на улицу чинить грабли, отбивать косы, рыбу ловить.

Над ребятишками поставили Сеньку. Стал у них Сенька главным. Перевел их от деда в пустую школу. Трудно Сеньке – не все знает, не много может им объяснить.

– Дедка, Свист кто?

– Свист как Свист. Хочешь, я тебе сказку расскажу, как русский черт германскому черту бока ободрал?

– Дедка, Свист где?

– Этот, я думаю, здесь. Этот со своего места не стронется.

– Дедка, а кто такой Свист, насекомое или животное?

– И живое, и мертвое, и злое, и доброе. Для сильного – слабость, для слабого – сила.

– Дедка, ты мне голову не морочь.

Старик осмотрел свою избу, подолгу задерживая глаза на каждом предмете.

– Если из моей избы все вынести: и фотокарточки, и икону бабкину, и кровать, и кошку мою Марту, и сверчка из-за печки, что будет?

– Пустота, – сказал Сенька. – Я про Свиста спрашиваю.

– То-то и есть пустота. Душа пустоты не терпит.

Сенька не понял такого ответа, ему хотелось прямо услышать, есть Свист или нет.

Кошка Марта прыгнула к старику на колени, развалилась, белым брюхом пушистым кверху. Старик каждый день своей Марте рыбу в озере ловит. Всем рыбу ловит. Деревня год питается с озера. Только всем ловит не каждый день, а Марте – каждый день свежую, мяконьких отборных плотичек. «Ишь брюхо наела – для нее и войны нет».

– Дед, – спросил Сенька, – почему ты кошку Мартой зовешь?

– А как же еще?

– А корову тоже Мартой звал.

Дед голову повернул, обволок Сеньку призрачным взглядом:

– Не горазд я к новым именам привыкать. Все Марта да Марта, и ладно… – И снова принялся костыль выглаживать.

Сенька ушел от деда, не понял, кто же Свист. Решил: как малина поспеет, заберется он, Сенька, в самую чащу, небось его Свист не затронет, он же свой, русский.

Дед попробовал костыль, постучал в пол, проверяя, крепок ли, сдержит ли тяжесть тела, а когда поднял глаза поглядеть, куда Сенька делся, увидел в дверях избы немца. Немец без шапки, с темным обветренным лицом, в расстегнутой до живота гимнастерке.

– Могу я купить у вас рыбу? – спросил немец.

Дед помолчал, подумал: «Мой небось чуть помладше».