Где лучше?

Несколько человек отошли от Пелагеи Прохоровны, остальные стали советовать городовому отправить ее в больницу; городовой просил ее идти, куда она знает, а не сидеть тут и не привлекать народ.

- Ох, не могу я идти-то, - проговорила она.

- Найми извозчика. Эй, извозчик! Отвези ее! - крикнул городовой извозчику, ехавшему тихонько порожняком.

- А есть ли у нее деньги-то?

- Есть, - сказала Пелагея Прохоровна.

- Давай, - сказал извозчик.

- Вот в узлу.

- Вези, вези… - кричал городовой.

Но извозчик стегнул лошадь и уехал.

Пелагея Прохоровна поплелась. Через полчаса она очутилась на набережной Невы; потом пошла по Троицкому мосту.

Дул резкий ветер с моря; ночь была темная, холодная; по небу плавали густые тучи, так что не видно было на нем ни одной звездочки; волны плескались с шумом и шатали плашкоты. На мосту было пусто; редко-редко разве кто проедет или пройдет; Пелагее Прохоровне казалось, что она плывет - и конца нет этому мосту.

Бессознательно прошла она площадь, вошла в Александровский парк - и опять силы ей изменили; она упала и скоро заснула.

Холодное утро скоро пробудило Пелагею Прохоровну. Когда она проснулась, было не совсем светло еще. Оглядела Пелагея Прохоровна местность и увидала, что спала в какой-то яме; сарафан ее и узел весь запачкан в грязи. Развязала она узел и стала искать чулок с деньгами, но чулки целы, а денег нет.

Опять пошла Пелагея Прохоровна, еле передвигая ноги. Народу почти не видать; двое извозчиков, сидя в пролетках, спят; начинают отпирать лавочки. Пелагея Прохоровна зашла в лавочку и попросила Христа ради.

- Бог с тобой! - сказал лавочник.

- Батюшко! Я совсем не знаю, што мне делать…

- Н-ну, не разговаривай. Украла, поди, узел-то? Вот городового позову.

- Уж я просилась и в полицию - не берут.

В другой лавочке ей подали кусок черного хлеба. Она очень обрадовалась этому куску и тотчас съела его. Это удивило лавочника, и он с насмешкой спросил ее:

- Видно, ты давно голодаешь-то?

Пелагея Прохоровна рассказала, как она отошла от места и попала в часть. Лавочник попросил у нее паспорт и, удостоверившись в справедливости ее слов просмотром билета, дал ей еще хлеба и посоветовал идти на Никольский рынок.

XI ПЕЛАГЕЯ ПРОХОРОВНА НАХОДИТ БРАТА ПАНФИЛА ПРОХОРОВИЧА

Пелагея Прохоровна пошла по направлению к Самсониевскому мосту, разделяющему сторону Петербургскую от Выборгской. Еще не дошла она до угла нескольких шагов, как увидала выходящих из одного питейного заведения четырех рабочих в рваных полушубках. Они остановились и стали о чем-то рассуждать. Сперва Пелагея Прохоровна не обратила на них внимания, но ей опять послышался знакомый голос, что ее и заставило посмотреть на рабочих. Двое из них были невысокие, с большими русыми волосами и такими же бородами, много захватившими их щеки; третий был высокий молодой мужчина без бороды и усов, но с желтым лицом; четвертый отличался от других тем, что его полушубок был сшит точно из клочков, которые еле-еле болтались, и на голове была фуражка с оторванным наполовину козырьком и с тремя заплатами на верхушке. Он был молод, годов шестнадцати, но на вид казалось гораздо больше, оттого что на его лице сидело много грязи и пыли. Вглядевшись в него хорошенько, Пелагея Прохоровна узнала Панфила Прохорыча. Радость ее была неописанная. Однако она подошла робко, поклонилась и неловко спросила:

- Вы откуда?

Мужчины захохотали, но молодой человек стал пристально смотреть на женщину.

- Што смотришь? Аль сродни? - спросили Панфила товарищи.

- Ты не Панфил ли Прохорыч? - спросила робко Пелагея Прохоровна.

- Так зовут… А ты?.. Уж не Пелагея ли? - спросил не то с насмешкой, не то с горестью молодой человек.

- Как же, Пелагея Мокроносова!

Молодой человек посмотрел еще на Пелагею Прохоровну и сказал:

- Палагея-то была здоровая, красивая, а ты што?

- Неужели и голос не узнаешь?.. Ведь, кажись, вместе в Моргуновом-то робили… Ты еще за фальшивую билетку попался.

- Ах ты!! Глядите, робя, - счастье! Сестра ведь… Ах ты, черт!..

И Панфил Прохорыч утер глаза заскорузлыми руками.

Пелагея Прохоровна тоже стала утирать глаза.

Товарищи Панфила Прохорыча глядели то на Панфила, то на женщину; они то улыбались, то чесали затылки и что-то обдумывали. Их лица выражали словно зависть и как будто говорили: "Ишь ведь, свиделись-таки!.. Экое, подумаешь ты, людям счастье!"

Начались расспросы. Восторгам этой встречи, кажется, и конца бы не было. Но рабочие сказали Панфилу:

- Пора. Надо переть барку-то кверху.

- Так ты где ино теперь? - спросил брат сестру.

- Без места я, и денег у меня нету - украли. И сама не знаю, где украли.

- Пойдем ино на барку: у нас хлеб-то есть, - сказал брат.

- Иди, место будет, - проговорили рабочие.

Пелагея Прохоровна пошла за братом и рабочими в барку и дорогой рассказала брату, как она ушла из Прикамска и попала в Петербург:

- Уж натерпелась же я горя в этом Петербурге! И если бы знала, что здесь такая жизнь, ни за что бы не пошла из Пояркова.

- Ну, я тоже в Пояркове робил, народ - собака.

- Не ври; там люди хорошие и достатошно живут.