Где моя девочка (СИ)

В тот же вечер он вызвал Артура Уизли на приватный разговор. Видимо, все было написано в его глазах, потому что Артур спросил сразу, без обиняков:

- Чем я могу тебе помочь?

Какое-то время Гарри молчал, не зная толком, что сказать.

А вы уверены, что Темный Лорд умер?

Может ли быть так, что Темный Лорд вернется?

Кажется, я схожу с ума?

Он снова вернулся?

Он в моей голове?

Пауза затягивалась, и Гарри брякнул:

- А вы уверены, что Темный Лорд умер?

Вопрос отозвался саркастическим смешком внутри. А по тому, как напрягся мистер Уизли, Гарри понял, что сомнения были и активно обсуждались. За его спиной. Ничего не меняется в Ордене Феникса.

- Ты что-то чувствуешь? Шрам болит? Что-то видел?

- Нет-нет, просто… в прошлый раз тоже подумали, что он умер. А он не умер. И я подумал, что в этот раз тоже может так получиться.

- Гарри, мы уверены. Мы абсолютно точно уверены. Ты можешь больше не беспокоиться об этом.

Мягкость интонаций и доверительный взгляд заставили Гарри напрячься еще больше. Одновременно он понял три вещи. Первая – даже, если кто-нибудь что-нибудь знает, ему все равно ничего не скажут. Вторая – ему никто не поверит. Третья – ему придется справляться с этим в одиночестве.

Гарри свернул разговор максимально быстро, как только сумел, и больше к этой теме не возвращался.

Тварь внутри, когда-то бывшая Темным Лордом, разрушала личность Гарри… подменяла ее части собой… врастала, как будто собиралась остаться там навсегда. Впрочем… «как будто» уже не существовало. Тварь была там. Она подчиняла себе, насилуя тело и душу, и требовала жертв. И очень скоро… намного быстрее, чем он думал… Гарри перестал себя контролировать.

Через полгода он едва не попался. И еще раз. И еще… Проблема выросла до размеров глобальной и требующей кардинальных решений. К тому моменту Гарри уже знал, что не справился один, но помочь ему некому.

Джинни исчезла после первого же раза, когда он сорвался и в приступе ярости ударил ее. Они, конечно, это замяли, Гарри потом долго и нудно просил прощения, но Джинни решила, что им лучше расстаться. В какой-то степени Гарри испытал облегчение, хотя долго не хотел признаваться в этом даже самому себе. На него стали смотреть косо, а Гермиона настойчиво предлагала устроить консультацию в больнице Св. Мунго. Гарри замкнулся и иногда начал искать сочувствия у бутылки с огневиски. И тогда в его жизни снова возникла Луна Лавгуд.

А потом попался Малфой.

*

Ночью Гарри не спит.

Скинув одеяло на пол, он лежит, раскинув руки и ноги, и смотрит во тьму перед собой. В плохом зрении есть один несомненный плюс. Когда снимаешь очки, мир стирается до полупрозрачной дымки, и тогда можно представить, что ты точно так же стираешься для мира. Чтобы иллюзия была полной, Гарри закрывает глаза локтем и успевает поймать подступающие слезы, загнать их обратно под веки… но не замечает этого. Тьма тоже смотрит в него.

Обжигает.

Не выдержав, он вскакивает с постели… надевает халат – на голое тело… хватается за бутылку, которая почти всегда стоит на какой-нибудь поверхности его спальни, и делает несколько торопливых глотков огневиски – на пустой желудок. Желудок реагирует тем, что стремиться отправить алкоголь обратно к выходу, но Гарри гасит бунт в зародыше. Потом коротко размахивается и бьет в стену, как сделал это с Малфоем несколько часом назад. Иногда перенесение боли изнутри на что-то внешнее помогает ему справиться с самим собой. Содранные костяшки саднит, и Гарри слизывает кровь, не замечая этого. Так же, как не замечает, что за последние полгода слишком много крови прошло через его рот.

Внутрь.

Он спускается в гостиную и пытается читать, но слова не складываются в предложения. Каждое из них стоит как бы по отдельности, и смысл ускользает. Гарри не знает, как много в нем осталось его самого, и сколько стало Темного Лорда. Он старается об этом не думать, потому что это приносит ему дополнительную боль. В его жизни было уже достаточно боли, и больше всего на свете он хотел бы прекратить все это. Покончить с собой – таким, каким он стал.

Гарри откидывает книгу, подходит к окну и прислоняется лбом к стеклу. Оно холодное. Все кажется холодным в стылую дождливую ночь конца октября. Он слушает стук невидимых капель, и невидимое стекло от его дыхания становится матовым. Лондон живет своей обычной жизнью, в которой больше нет места для Гарри Поттера.

Узкая ладошка касается его плеча.

- Гарри…

Он не вздрагивает, потому что в мертвом доме на Грммуальд-Плейс есть только один человек, способный придти к нему глубокой ночью и не вызвать приступа дикой ярости и раздражения.

- Почему ты не спишь, Луна?

- Я не знаю. Я чувствую, что тебе плохо.

Плохо – это теперь почти постоянное его состояние. На людях Гарри старается держаться и делать вид, что все в полном порядке, просто отлично, лучше и быть не может, мать вашу. Но когда он один, ему не надо играть. От себя он не скрывает, что медленно сходит с ума, потому что Темный Лорд выжигает его изнутри, подобно медленному пламени. Только пламя это холодное.

От себя и от Луны. Только Луна знает.

- Хочешь, принесу тебе зелье?