Где нет княжон невинных

— Ленда? — В голосе Збрхла слышалась неуверенность. И неудивительно: с их последнего посещения двора многое изменилось из-за снега, который валил с неба огромными хлопьями, ограничивая видимость несколькими шагами. Следы ног находились ближе, но свежей белизны было так много, что прочесть их не смог бы и самый лучший следопыт.

Дебрен присел, тронул рукой снежную фигурку. Осторожно. Белые шары сохранили следы ее пальцев.

— Ленда, — сказал он.

— Эта баба?

— Не затаптывай следов.

Они пошли вдоль стены. Збрхл, кажется, понимал, что дело тут не только в тактике, потому что, хоть постоянно осматривался и ни разу не воспользовался алебардой в качестве явно необходимого ему костыля, все же отнесся к словам чародея серьезно и держался подальше от колеи. А именно так в основном выглядела тропа: как дорожная колея. Ветер и свежий снег уничтожили детали. Здесь кто-то прошел, но Дебрену пришлось спросить себя: а точно ли Ленда? Отдельные воронки были редким исключением, в основном же это была узкая борозда, которую с таким же успехом мог оставить ступающий лапа в лапу грифон. Пискляк был раза в два шире девушки, и расстояние между лапами у него было соответственно шире, но он был кошкой, а кошка, как известно, свободно расхаживает по верху сколоченного из тонких досок забора.

— Странно. — Збрхл тронул снег концом древка. — Если это она, то проходила тут раза три.

Дебрен был с ним согласен. Куст — кажется, шиповник — рос недалеко от стены, и тот, кто оставил следы, первый раз прошел мимо него со стороны дома, а дважды обошел, свернув в глубь двора. Иглы на ветках объясняли причины, но ничего не говорили о том, кто шел. Ленда — тем более если она убежала в одном платье — была более восприимчивой к царапинам, но и покалеченный грифон тоже вполне мог избегать колючек.

Следующую несимметричность они обнаружили там, где девушка пыталась стащить свисающую с крыши веревку — если та заслуживала столь громкого названия.

— Это же кафтан, — удивился Збрхл, перебирая сукно в пальцах. — Она что, сдурела? Не проще ли было шнуром?..

— Шнур надо иметь. — Покачивающаяся Петунка беззвучно появилась у них за спинами, словно бестелесный дух. — А грифоны запретили нам приобретать плетеные изделия. Сети, тетивы… К тому же шнуры были бы мои, а кафтан — ее собственный. Это порядочная девушка. Может, и русалка, но порядочная. Даже платье не хотела брать.

— Платье? — нахмурился Дебрен.

— И верно, — вспомнил Збрхл. — Она спустилась сверху примерно клепсидру назад и спросила Петунку о новом платьице. Наверное, чтобы не появиться перед тобой нагишом. Дурной народ эти бабы. Едва ходит, ноги длинные, как мачты, фигура — что твоя клепсидра, стройная аж страх берет, парень уже готов в ложе, а она вместо того, чтобы подумать, что бы еще с себя снять, о нарядах заботится.

— Если невозможно пояс снять, то лучше его красиво прикрыть, — заметила Петунка. — Но она скорее всего не об этом думала. Просила самое некрасивое и самое дешевое. Платье, значит.

— Платье? — повторил Дебрен.

— Пояс снять невозможно? — удивился Збрхл. — Это что же, застежку у него заело? Что еще за глупости?..

— Платье, — кивнула Петунка. Так решительно, что ее покачнуло. Слегка. Чародей стоял ближе, но именно ротмистр подскочил, чтобы подставить плечо. Она, кажется, даже не заметила. — Надо, говорит, кое-что сделать, могу испачкать или порвать, так что дай самое плохое, какое есть. Ну, я сказала, что для работы лучше портки, что я найду ей какие-нибудь, а она — мол, портки ни в коем случае, нужно именно платье.

— Я же говорил, — похвастался Збрхл. — Бабья суетность. Насколько я понимаю, она хотела, чтобы ты в раж вошел, одежды на ней рвал. Романтичная, но практичная: уж если так, то пусть будет похуже. Говорю тебе, Дебрен: не раздумывай, женись. У нее свои недостатки, но другую такую найти не просто. Только вот не знаю, как ты с одежками из положения выйдешь.

Дебрен смолчал.

— Что она еще говорила, Петунка?

— Я немного выпила, — ответила вроде не в тему трактирщица. — О чем?.. А, ну конечно. О мужиках и детях мы разговаривали.

— Бабы — они и есть бабы, — пожал плечами Збрхл. Дебрен отметил, что это не мешает ему придерживать Петунку за талию. Осматриваться тоже. Другое дело, что в его глазах уже не было прежнего беспокойства. Кажется, он, как и Дебрен, решил, что если грифон не напал до сих пор, то скорее всего уже и не решится. — А поскольку мы не бабы, так, может?..

— А конкретно? — Дебрен смотрел не на него.

— О моем четвертом, — сказала немного тише Петунка. — О том, как меня мужики из Замостков и эти чертовы урсолюды осчастливили.

— Что? — вздрогнул Збрхл. — Что ты несешь?

— А что, разве я не дошла до четвертого? — Водка все еще действовала; ее голос звучал почти нормально, почти беззаботно. — Надо же! Голову бы дала… Они напали на меня, когда я Вацлана в город везла к медику. Кто-то пустил слух, что мальчик крепко грифона покалечил, может, и до смерти. Вот они у тракта засели и меня в наказание всей кучей…

— Мужики? — сквозь зубы процедил Збрхл. — Из Замостков?