Где нет княжон невинных

Посредине пролета стоял на коленях коричневый снизу и белый сверху человек и колотил по мосту чем-то большим и, кажется, тяжелым. Сознание подсказывало, что это могло быть кайло, но каждая клетка в теле Дебрена взвыла от страха, безошибочно распознав армейский бердыш, украшенный рунами «Б» и «В». Двуручный топор знаменитой правелской мануфактуры был слишком ценным оружием, чтобы человек в здравом уме рубил им камни, однако чародей не обольщался. Человек на мосту не был в здравом уме. Глупейшая, безумнейшая девчонка из всех, ступавших по земле.

Размытые снежной завесью силуэты на северном берегу не двигались. Полдюжины человек — толпа по сравнению с одинокой девушкой. Но девушка была крупной, и Дебрен не удивлялся крестьянам. Им не к чему было спешить, время работало на них.

У него же времени не было — ни на что, даже на размышления. Мастера из Правда, как и все, несколько преувеличивали, рекламируя свои изделия, но как раз на бердышах-то они были вправе выбивать свои «Б.В.». Могучий топор наносил колоссальный урон любому, кто попадался. Уж не говоря о первосортной стали, он был тяжел, как незнамо что. А это означало, что у Ленды вот-вот иссякнут силы. Это первая проблема. Вторая — серьезнее. Те шестеро скорее всего были передовым дозором. К тому же наверняка лишь его частью. Значит, в любой момент подоспеют остальные, и тогда…

Они с Дропом не перекинулись ни словом. Дроп, не ожидая, полетел к мосту кратчайшим путем. Дебрен побежал тоже самым коротким. Боялся не успеть.

Пискляк избрал неудачный момент.

Место тоже было не из лучших. Высокая скала пропорциями больше походила на башню, а не на дом, и такое огромное существо, как орлокот, даже лежа, не умещалось всем телом за ее краем. Издалека Пискляку не было видно Дебрена из-за снега и деревьев, вблизи тоже, потому что берег заслонял террасу, зато у подбегающей жертвы было сажени три на то, чтобы глянуть выше, заметить опасность и прореагировать.

Дебрен не заметил. Он мчался как сумасшедший, слишком поглощенный тем, что у него под ногами, и не смотрел наверх. Однако грифон не подумал об этом и совершил очередную ошибку, напав на долю мгновения раньше, чем следовало.

Дебрен чуть не упустил это мгновение. Энергию для колдовства на мосту он активизировал уже сейчас, и ее достаточно было только высвободить. Большего ему не требовалось. Но он высвободил ее сразу, как напоказ. И испортил дело.

Палочка плюнула молнией с задержкой на долю мгновения. Огромный клюв чудовища в этот миг был уже настолько близко, что если бы захлопнулся, то отгрыз бы ее конец. Это не входило в планы Пискляка — и совершенно правильно: Дебрен гораздо удачнее обошелся со своим основным оружием.

Слишком сильный поток раздул изнутри композитную палочку, а взрыв, огонь и обломки довершили дело. Когда поваленный ветром чародей падал в снег, остатки того, что только что было высокоэффективным фокусирующим чаропроводом, коптя, улетали в глубь леса, похожие на что угодно, но только не на волшебную палочку.

Кругом порхали осколки клюва, костяные иглы из разорванного черепа, лепешки мозга, шматы мяса. Ближе — шипя, дымя и испуская пар — расползался по полю боя туман паленой шерсти и мельчайших капелек крови. Сила взрыва была так велика, что уже падающее на человека туловище отшвырнуло на несколько стоп назад, от головы и шеи не осталось практически ничего, а на дне образовавшегося в теле животного кратера Дебрен заметил блеск облепленной слизью стали.

Капалин Збрхла.

Ну, чертовщина! Аж до самого желудка!

Дебрен сел, не очень веря, что сможет это сделать. В голове гудело, он весь был липким от крови, кожу жгло, кафтан дымился.

Когда он поднимался, его вырвало на собственное колено. Скверно. Каждый чародей зависит от хранящейся в мозгу магической энергии; если ее уровень опустится ниже определенного минимума, начинаются неприятности с физиологией. Могло быть хуже, но пятно на штанине — серьезное предупреждение.

Покачиваясь, он побежал дальше, стараясь не смотреть в сторону моста. Он мчался на поле боя что было сил, как лучник с пустым колчаном.

Поле боя — потому что крестьянам надоело ждать. Из-за снежной завесы выкатилась телега с высокими бортами, и половина из тех, кто стоял, взобрались на нее, чтобы тут же кинуться в атаку.

Глаз выхватывал все больше деталей. В трехстах шагах от моста конус, охраняющий его от чужой магии — в данном случае от искусственно вызванных осадков, — уходил уже настолько высоко, что практически не пропускал снега. Картина вдруг стала такой, как это бывает, если как следует протереть грязное окно. Эта резкость словно бритва отсекала иллюзии.