Где нет темноты (СИ)

— Вытащат, конечно, — она постаралась придать голосу как можно больше уверенности, тем более что сдавшая позиции головная боль вернула ей способность соображать. — Никто не любит квартальные отчёты. — О, сколько она всегда мучилась над своей частью, и всё равно по итогу что-то упускала из виду. Какую-нибудь мелкую запятую или неправильную формулировку, от чего всякий раз злилась и бралась за волшебный корректор. Ей не хотелось добавлять мистеру Грейвзу лишней работы, хоть он, посмеиваясь над её похвальным бюрократическим перфекционизмом, уверял, что все проходят через муки отчётной работы, и со временем она всему научится.

— Что вам снилось? — кажется, мысли о бумажках привели Тесея в ужас.

— Радуга, — как живая перед её взором встала сестра, раскинувшая руки и улыбавшаяся небу. Увидит ли она снова улыбку Куинни?

— Красиво, — протянул Тесей. С живостью Тина представила, как на той стороне он закрывает глаза, вызывая в памяти знакомый с детства образ. Ньют рассказывал, что вырос в Дорсете недалеко от моря. И, когда был совсем ребёнком и видел вздыбившуюся, уходящую одним концом к основаниям белых скал дугу, бежал искать на другом конце лепреконское золото, потому что старший брат рассказал ему эту сказку. — Вы знали, что у радуги в море всего три цвета?

— Какие же? — удивилась Тина.

— Красный, жёлтый и зелёный.

— Быть может, — усомнилась она, — вы не замечали голубой, потому что он сливается с небом?

— Я уверен, что три, — твёрдо стоял на своём Тесей. — Столько радуг в детстве перевидал, пока не переехал.

— Я тоже выросла у моря и всегда отчётливо видела четвёртый цвет — фиолетовый.

— Это просто свет преломляется из-за висящего над Нью-Йорком смога, — фыркнул Тесей. — Скоро лето, так что после какой-нибудь из гроз я отправлю вас с Ньютом на пляж. Оттуда замечательный вид открывается.

Последние пару минут Тина сидела с закрытыми глазами. Смотреть всё равно было не на что, а так металлическая рама казалась даже холоднее. С невероятной живостью перед ней предстала картина: пологий холм, по которому нужно спуститься на луг, обрывающийся тонкой полоской голой скалы, уходящей вниз, в море; лёгкий ветерок, свежий и пахнущий свежескошенный травой, треплет короткие волосы, норовит сорвать с шеи тонкий синий шарф, вручную расписанный затейливыми узорами — подарок Ньюта; тот как раз срывает ятрышник, пачкая руки светлым густым соком; цветы — насыщенно фиолетовые.

— Вы говорите о радуге, — голос у неё дрожал, в носу свербило, но слёзы всё не текли. Глаза оставались сухими, как песок вокруг, как поселившийся под лёгкими страх, как немажеский пятицентовик, который она сжимала в кармане, — о доме, о лете, чтобы меня успокоить. Но мне всё равно очень-очень страшно.

— Мне тоже, Тина, — тихо и совсем безрадостно отозвался Тесей. — Я не хочу умирать.

Тина не всхлипнула — закашлялась. Предчувствующий обезвоживание организм удерживал любые капли влаги. Она развязала узелок и разломила надкушенную булочку на две части.

— Вот, — пространства между прутьями как раз хватило, чтобы просунуть ладонь, — возьмите. Вряд ли вас кормят.

Она почувствовала его прикосновения, оставившие на коже капельки влаги. Тесей принял дар, ненадолго задержавшись, мимолётно погладив кончиками пальцев внутреннюю сторону ладони.

— Спасибо, — Тина была готова поставить пару драготов на то, что он улыбнулся. — Хотите пить?

— Да, — просто ответила Тина, отщипывая от оставшейся половины булочки кусочек. Надолго её растянуть не получится при всём желании, но вода, которой у Тесея откуда-то было достаточно много, поможет продержаться месяц. Только вот силы сопротивляться, если кто-то придёт, иссякнут уже через пару дней.

Выпитая вода успокоила гул в висках. Мигрень, как приехавшая без приглашения погостить дальняя шумная родственница, ни на секунду не позволяла забыть о своём присутствии, но и к ней, как и к зуду под ногтями, если ненароком она всё же соприкасалась с плиткой, Тина начала привыкать.

Она вернула узкий стакан через оконце. На костяшках, там где коснулись их пальцы Тесея, осталось несколько бурых пятен.

— Вы ранены? — сглотнув, спросила Тина. Следы были смазанными, кровь засохла и с равной возможностью могла быть как следствием пытки, так и подскочившего после хоть какой-то, но трапезы, давления.

— М-м-м… — неопределённо промычал Тесей, — о камень поранился, кажется. Ничего серьёзного.

Будь что серьёзное, Тина всё равно не смогла бы ничего сделать. Кричала бы, звала бы целителя, пока не сел бы голос? Предложила бы перевязать рану относительно чистым платком? От бессилия Тина приходила в бешенство, сжимала и разжимала пальцы до красных полумесяцев на ладонях.