Где ночуют боги

Все теперь на горе были заняты сборами. В мирное время Антон наблюдал фактически эвакуацию. Само тоже решил уйти, потому что стало шумно. По ночам было слышно, как забивают сваи в русло Мзымты, чтобы поменять его – Мзымту насиловали сваями бешеные кубаноиды. Шумели монгольские орды «КамАЗов» – и днем, и по ночам. А шелкопряды не любят шум, особенно он опасен для гусениц, у которых период сна. Само решил уехать с гусеницами к родственникам в Абхазию, которые уже согласились принять его семью как беженцев от Олимпиады и гусениц Само тоже, тоже как беженцев. Для перевозки основной части гусениц бизнесмен построил просторный вагончик на колесах, который могла буксировать машина Самвела – «девятка». Внутри вагончика установлены были все приборы, которые имелись у Само – для поддержания влажности, температуры и прочих показателей, к которым шелкопряды привыкли за время жизни в стеклянном домике. Гораздо больше хлопот было с гусеницами в состоянии сна, их перевозить в вагончике было нельзя – даже малейшая тряска могла разбудить их, и они все погибли бы. Само много думал и решил перевезти спящих гусениц в люльке, в которой спали когда-то, когда были маленькие, дочери Само. Они отца любили и во всем ему всегда помогали, и теперь должны были на заднем сиденье «девятки» держать люльку на руках так, чтобы гусеницы не проснулись. Жена Само сидела на переднем сиденье, он сам – за рулем, сзади в прицепе тоже ехали гусеницы. Таким образом вся семья Само могла покинуть Аибгу. Правда, при этом совершенно не оставалось места для личных вещей. Но, с другой стороны, его семье во время войны уже приходилось бежать, взяв с собой только паспорта и детей, а тут получалось захватить и машину, и даже гусениц, так что семья Само смирилась. Прошедшие через войну знали, что такое смирение. В один из дней Антон видел, как Само и его семья погрузили в вагончик гусениц, потом на заднее сиденье сели дочери и бережно приняли из рук отца выцветшую розовую люльку со спящими гусеницами. Потом они попрощались сердечно со всеми соседями. И уехали. Уезжала «девятка» Само медленно – он вел осторожно, чтобы не разбудить гусениц. Перед тем как скрыться за горизонтом, машина помигала несколько раз «аварийкой». Само прощался с соседями: сигналить не мог, потому что разбудил бы гусениц.

А Ларис в эти дни в огороде нашла томагавк. Напуганная пророчествами дяди Эдика о потопе, Ларис, хоть и сама была пророком, обеспокоилась, что если с ней что-то случится при потопе, дети и внуки могут так и не узнать рецепт «Кушай и молчи». Ларис тогда записала все рецепты разборчивым почерком и закатала их в банки, чтобы не испортились от влаги и времени. Так они могли пролежать, по расчетам Ларис, в земле очень долго, чтобы потомки могли их найти и прочитать и сказать Ларис «спасибо». Когда она закапывала банки, спрятать их решила поглубже и яму выкопала приличную. В яме она нашла топорик. Ларис его показала дяде Эдику, он сказал, что это томагавк и что его сделали индейцы.

– Оф, боже мой! Абхазы, что ли? – удивилась Ларис.

– Нет, – сказал дядя Эдик. – Судя по выбитому орнаменту, это индейцы Сиксики, Черноногие. Да.

– Оф! – сказала Ларис. – Как они попали в мой огород?

Ларис по совету дяди Эдика закопала томагавк обратно, как в свое время поступила и с тайной мироздания. Таким образом для будущих поколений Ларис не только сохранила тайну мироздания, но и создала новую – им предстояло понять, почему в одном захоронении находятся рецепты армянской кухни и томагавк индейцев Сиксики.

Примерно в это же время с Ларис случилось еще одно событие. Когда она ходила по огороду и думала, как при переезде забрать с собой всю рассаду, она напевала себе под нос песню, чтобы не нервничать. И вдруг Ларис поняла, что поет она ту самую песню, которую пела ей мама, когда Ларис была маленькая. Ее Ларис много лет никак не могла вспомнить, а тут вдруг вспомнила, сразу всю. Она очень обрадовалась и, бросив рассаду, тут же пошла по подругам: им она тоже ее пела – на случай, если Ларис снова забудет, запомнить песню должны были подруги Азганка и Серуш; Ларис решила, что так будет надежнее даже, чем записать карандашом в школьной тетрадке слова, потому что тетрадка может потеряться, а Азганка и Серуш – не могут. Песня, как оказалась, была про то, что однажды Богу надоела ворона и он хотел отослать ее куда-то подальше; тогда он сказал вороне, чтобы та принесла ему самое красивое существо, которое есть на свете. Бог думал, что вороны долго не будет, потому что ей придется лететь далеко, туда, где летают райские птицы или еще кто-то в этом роде. Но ворона вернулась почти сразу же и принесла Богу своего вороненка. Весь день Ларис пела подругам эту песню. Только вечером она опять вспомнила про рассаду и расстроилась – так и не придумала, как забрать с собой ее всю.