Где обитает любовь

— Это все, что желает узнать от меня господин Волк? — спросила Элен заносчиво. — Меня теперь оставят в покое?

Ричард снова глянул на нее, лицо его было по-прежнему мрачным.

— До поры до времени, — грозно произнес он. — Но если кто-то из моих людей будет убит или подло ранен из-за утла, поплатишься за это ты, Элен. Еще одна маленькая неприятность, и ты прошагаешь весь путь из этих гор до Вестминстера, где встретишься с Эдуардом, закованная в цепи.

Она достойно выдержала его гневный взгляд.

— А те, кого ты обрек на смерть, так и умрут? А пленники, которых ты уводишь… как с ними ты поступишь?

— Слишком много ты задаешь вопросов. Судьбой каждого на войне распоряжается сама госпожа Война. Или ты способна сразиться с судьбой?

Нет, на это она не была способна.

Элен подсадили на лошадь. Со всех сторон ее окружала вооруженная стража.

— Милорд! Задержитесь!

Ричард осадил коня. К нему навстречу по обочине дороги скакал Жиль. На протяжении первых двух часов пути он возглавлял колонну. Впереди гнали пленников, и Жиль служил переводчиком, помогая озлобленному сэру Уильяму общаться с уэльским сбродом.

Приблизившись к Ричарду, Жиль сказал тихо:

— Я разделяю ваше желание, милорд, скорее добраться до Бофорта и избежать засады. Но, боюсь, люди не выдержат такого темпа — и не только пленные, но и наши солдаты.

Ричард кивнул в знак согласия. От его взгляда опытного военачальника не укрылось, что всадники давно уже раскачиваются в седлах как пьяные, а пешие лучники то и дело спотыкаются. Всем им требовался отдых.

Они уже несколько ночей не спали нормально, не имели горячей пищи, а последнее сражение — пусть с почти безоружными дикарями — отняло немало сил.

Сам Ричард ощущал слабость во всем теле, его клонило в сон.

— Хорошо, Жиль. Отправь вперед по колонне приказ устроить привал. Это место ничем не хуже другого — везде одинаково опасно в этих дьявольских горах! Да еще, Жиль! Слава богу, я вспомнил. Распорядись, чтобы Симон распаковал кожаные мешки с вином, что у него под охраной. Пусть распределят среди парней по справедливости. Им нужно взбодриться. Я держал вино про запас специально для такого случая.

Изможденное лицо Жиля прояснилось.

— Вино? Ричард, я готов целовать твои сапоги, если, конечно, мне удастся слезть с коня и не упасть при этом.

Ричард усмехнулся:

— Нет уж, лучше не пробуй. Ты свалишься лицом в грязь, да и меня потянешь за собой. Кончится тем, что мы оба будем лежать на земле на потеху тем, кто наблюдает за нами из леса.

По спине Жиля пробежали мурашки.

— А куда вы дели, милорд, то двуликое существо — то ли парня, то ли девчонку? Оно грозит нам бедой — у меня дурное предчувствие.

— «Оно», как ты выразился, связано накрепко и трясется на лошади там, у меня сзади.

Ричард пренебрежительно махнул рукой, указывая в тыл колонны.

— У меня было желание избавиться от этой твари, но все-таки она военный трофей. Король Эдуард может подивиться дикарке. Ты еще раз поговори с ней, Жиль, на ее родном языке — вдруг она выведет нас на Лиса.

— Так вы с ней уже говорили, милорд?

— Да, она знает французский. А что тебя удивляет?

Жиля, судя по всему, взволновало сообщение Ричарда.

— Так она, значит, образованна, черт подери!

— Тем интересней!

— А вы не знаете, милорд, что мне рассказывали ваши оруженосцы?

— О чем?

— Серый жеребец, которого они поймали в лесу, узнал свою госпожу, когда мы выстраивали колонну. А конь этот, кстати, стоит побольше всей нашей добычи, захваченной в лагере.

— Почему Симон не сказал мне об этом раньше? — удивился Ричард.

— Может быть, вы были не в том настроении, чтобы выслушивать его, — предположил его друг.

Избегая вспышки гнева своего командира, Жиль поспешно оборвал беседу и направился выполнять поручение Ричарда.

Узкая поляна меж заросших дремучим лесом горных склонов едва вместила растянувшуюся на сотни ярдов колонну. Ричард, преодолевая смертельную усталость, объехал весь привал. Им руководило странное, неожиданно возникшее желание посмотреть, что делает уэльская пленница.

Охрана так и оставила ее привязанной к седлу. При его приближении Элен приоткрыла глаза. В ее взгляде не было мольбы, даже просьбы разрешить ей справить естественную нужду в стороне от нескромных глаз. Гордость — проклятая уэльская гордость, — он уже два года ломал ее, а она выпрямлялась, как упругая лоза.

— Развяжите ее и опустите наземь, — распорядился Ричард. — И дайте ей вина… или воды, что она захочет. И не пяльтесь на нее, если она на минуту отойдет в кусты…

Мужчины захохотали, но тотчас оборвали смех по мановению его руки.

Достаточно комичной была их настороженность, когда они с обнаженными мечами препроводили ее в укромное место у дороги.

Тем временем Ричард глотнул из чаши, протянутой ему юным оруженосцем. Он никак не мог вспомнить имени этого юнца. Кажется, сэр Уильям взял с собой в опасный поход своего родственника — двенадцатилетнего мальчугана.

— Ты Адам? Так тебя зовут?

Мальчишка кивнул, польщенный вниманием милорда. Ричард вернул ему чашу.

— Спасибо тебе за услугу. Вижу, ты быстр на ноги и поспешил угодить мне. Теперь так же поторопись и призови ко мне Симона.