Где правда, брат?

— Помочь?! Можешь помочь! Мне лекарство нужно! — воровато глянув по сторонам, по-заговорщицки тихо сказала Лена.

— Какое? — спросил Степан, чтобы проверить свое предположение.

— Такое! Реланиум не помогает, мне бы морфия чистого. Ну, медицинского, конечно.

Что-то в этом роде он и ожидал услышать.

На игле эта бедовая девчонка сидела. Футболка на ней с коротким рукавом, синяков на локтевых сгибах вроде бы нет, но ведь они могли сойти. Может, потому и держал ее отец под замком дома, чтобы она не могла колоться? Может, потому и ненавидела она Костю и Кешу за то, что они не давали ей сбежать? Но ведь она сбежала. И попала под колеса машины… А как она возбудилась, когда Захарский сказал ей про болеутоляющий укол.

— А здесь что, такого нет?

— В том-то и дело, что нет.

— Отцу скажи, он привезет.

— Отец ничего не понимает! — скривилась с досады Лена. — Он старой школы, он говорит, что боль терпеть нужно.

— Зачем?

— Вот пойди у него и спроси! — огрызнулась она.

— Ну, хорошо.

— Что «хорошо»? Принесешь?

— Нет, пойду и спрошу.

— У кого, у отца? Ничего, если он тебе голову открутит?

— За что?

— Ты идиот или притворяешься? Меня сбил, его избил и еще спрашивает, за что! Не надо к нему ходить, — сказала она, с привычной легкостью сменив гнев на милость. — За лекарством лучше сходи. Пойми, отец у меня изверг, а я девочка нежная, мне боль терпеть нельзя. Тебе что, не жаль меня?

— Жаль, — предельно серьезно ответил Степан.

— Значит, сходишь? — просияла она.

— Нет.

— Почему?

— Потому что мне тебя жаль. Давно это у тебя?

— Что «давно»?

— С наркотиками давно дружишь?

— Пошел вон! — заорала на него Лена.

Равнодушно пожав плечами, Степан повернулся к ней спиной.

— Стоять! — скомандовала она.

Но Степан ее не послушался и вышел из палаты. Жаль девчонку, но ведь мама не велела ему связываться с наркоманками.

Кто-то в солнечное средиземноморское лето улетает, а кому-то учиться, учиться и учиться. Но Степан на судьбу не жалуется, ему и в Москве неплохо. Главное, чтобы деньги на счет капали. Как бы ни жилось ему здесь, к шумной городской жизни привыкать не хотелось. В родные края его тянет, там он построит дом, обзаведется семьей, будет жить не хуже других…

Все нормально у него будет, только вот за Варю душа не спокойна. Вроде бы все хорошо у нее, за границу с любовником улетает. Но ведь с любовником, а не с мужем.

Он проводил Захарского и сестру до регистрационной стойки.

— Ну, все, дальше мы сами, — весело хлопнул его по плечу Роман.

— Тогда я поехал?

Сейчас он отгонит машину к Захарским домой, сядет на свою «девятку» и отправится к Варе на квартиру. И целых две недели будет работать исключительно на себя. Неплохая перспектива.

— Давай, поезжай… Да, Скатцев просил тебя заехать, — как о чем-то будничном сказал Роман.

— Скатцев?! — оторопел Степан.

— Не бойся, он не кусается. Ну, погорячился немного, с кем не бывает. Претензий у него к тебе нет, так что все путем, — покровительственно улыбнулся Захарский.

— А что ему нужно?

— Ну, он скажет. Может, поработаешь на него немного.

— Поработаю?

— Ну да. Это ненадолго…

— Ничего не понимаю.

— Если честно, я тоже.

Степан попрощался с сестрой и шефом, сел в машину и отправился в Риговку. И «Гелендваген» на место поставит, и к Скатцеву заглянет. Интересно, что за работа такая? Уж не с Леной ли там что-то связано?

Дом Скатцева найти было нетрудно. Ориентир простой — самый большой и красивый коттедж в поселке. Этот дом чем-то напоминал исполинский белый гриб — и минеральная шуба схожего цвета, и фигурная черепичная крыша. Большой дом, с двух сторон опоясанный огромной открытой террасой. Фонтан во дворе, мраморные скульптуры, пруд за домом. Сосны на ветру шелестят, прохлада от струящейся воды.

Кеша встретил Степана, как родного. Обнимать не стал, но руку пожал крепко, от всей души. Провел на террасу, посадил в удобное плетеное кресло за большим дубовым столом. Спустя время к гостю вышел хозяин дома.

Степан поднялся из вежливости. Скатцев едва заметно кивнул, будто одобряя его поведение.

— Степан? — спросил он, в каверзном каком-то раздумье сощурив глаза.

— Степан.

— Ты мою дочку сбил?

— Я.

— Спасибо тебе.

— Издеваетесь?

— В том-то и дело, что нет. — Скатцев сел за стол, вытянув ноги, жестом пригласил Степана последовать за ним. — Лена из дома сбежала. Ну, ты это уже понял.

— Понял.

— И то, что она на игле сидела, тоже понял.

— Ну, в общем, да.

— Ты правильно сделал, что не привез ей… э-э, лекарство… А твой шеф ничего не понял, с врачом договорился. Еще бы чуть-чуть — и укол бы сделали. А ей нельзя. У нее реабилитационный период. Полгода в клинике, два месяца здесь, под присмотром. Думали, что все, а нет, понесло ее куда-то. Развеяться, говорит, хотела…

— По лесу побегать, — усмехнулся Степан.

— Да нет, к друзьям бы убежала. А друзья у нее, сам должен понимать, какие.

— Понимаю.

— «Золотая молодежь» — что хочу, то ворочу. — В словах Скатцева звучало осуждение, но угадывалась и гордость.

Вот он какой, поднял свой статус до такого уровня, что дочь по праву входит в круг «золотой молодежи».