Где правда, брат?

Какое-то время она в замешательстве и завороженно смотрела на него, затем покачала головой. Нет, он не похож на такого человека, значит, к его словам стоило бы прислушаться.

— Твой Рома трус, поэтому и не может бросить жену. Он трус, поэтому бросит тебя, — отчеканил Феликс.

— Но это неправда! — беспомощно возмутилась Варя.

— Правда! — отрезал он.

— Но это не твое дело.

— Мое. Ты мне нравишься, поэтому мое. Ты мне очень нравишься, поэтому это мое дело. Ты думаешь, что я подъехал к тебе из-за Ромы? Плевать я на него хотел! И двадцать «лимонов» он мне не торчит. Или ты подозреваешь, что я собираюсь тебя шантажировать?

— Шантажировать?

— Ну, есть вариант. Ты спишь со мной, а я снимаю претензии с Ромы.

— Ты слово дал, — покачала она головой, глядя на него большими, полными смятения глазами.

— Не спать с тобой?

— Рому не трогать…

— Так я его и не трогаю. И шантажировать не собираюсь. А с тобой спать буду.

— Но я не хочу!

— А почему тогда улыбаешься?

— Я улыбаюсь?! Не улыбаюсь я!

— В душе улыбаешься… Ты меня хочешь, поэтому и улыбаешься.

— Ты наглый, как танк!

— И наглый, и наехать могу, — кивнул Феликс. — На твоего Рому наеду, если он не оставит тебя в покое.

— Меня?! В покое?! Он должен оставить меня в покое? Я не хочу, чтобы он оставлял меня в покое!

— Я этого хочу. И не собираюсь делить тебя с этим кретином.

— Не будешь ты меня ни с кем делить…

— Правильно, не буду. Я собственник. И однолюб. Если полюбил, то раз и навсегда. И если ты моя, то больше у тебя никого не будет.

— Я не твоя… Я с Ромой… Поэтому делить ты меня с ним не будешь… — ошеломленно смотрела на него Варя.

— Он тебя делит. Со своей женой… Тебе это нравится?

— Нет, — завороженно качнула она головой.

— А я тебя ни с кем делить не буду. Только ты и только я. А «мерс» этот мы отдадим Роме, пусть подавится. Я тебе покруче машину куплю.

— Дело не в машине…

— А в чем?

— Я тебе правда нравлюсь?

— Я тебя люблю.

— Врешь!

— Я человек своего слова, — не сводя с нее глаз, сказал Феликс. — И если я дал слово, то костьми лягу, а сдержу его. А Роме я слово дал. Сказал, что претензий к нему не имею, значит, не имею. Поэтому и к тебе не подъезжал. Думал, пройдет время, и я забуду. Но не смог тебя забыть. И к тебе подъехал. Не выдержал и подъехал. Слово я дал, а претензии к Роме, как видишь, остались. Не из-за денег претензии, а из-за тебя… Но зачем я буду предъявлять ему претензии? Ты просто уйдешь от него, и все. Он даже знать не будет, где ты…

— Как это, я уйду от него?

— Ко мне уйдешь.

— Я не хочу… — уже неуверенно проговорила Варя.

— Хочешь. Только боишься себе в этом признаться. Потому что меня боишься. Но меня бояться не надо. Я только для врагов страшный, но ты же не враг. В чем ты передо мной виновата? В том, что я в тебя влюбился?

— А виновата?

— Виновата… И ты должна искупить свою вину, — с шутливой улыбкой, но с мрачным торжеством в голосе сказал он.

— Как?

— Это непросто, но ты справишься…

Феликс потянулся к Варе, ладонью мягко взял ее за шею, приближая к себе. Она не сопротивлялась и даже не попыталась оттолкнуть его, когда он поцеловал ее в губы…

Глава 8

Непыльная работа, отличная зарплата, бесплатное жилье. Кто скажет, что Степан плохо устроился в Москве?

Жарко в городе, но в машине работает кондиционер, и видеоплеер неплохой боевик показывает. Правда, фильм он смотрел вполглаза. Роман сейчас находился в своем ресторане, но Степан должен не только шефа терпеливо ждать, а еще и за обстановкой вокруг объекта следить. Бесхозные машины его не напрягали, но ему не нравился серебристый «Опель», стоящий метрах в пятнадцати от входа в ресторан. Какие-то люди в нем сидят, чего-то ждут. Уж не Захарского ли выслеживают?

Время шло, а подозрительная машина не уезжала. Степан вышел из машины, незаметно наблюдая за «Опелем». Он увидит или даже почувствует, если люди в нем напрягутся, когда он пойдет в их сторону. Что-нибудь, да выдаст их.

Но люди никак не реагировали на Степана, даже не заметили его. Он прошел мимо машины, боковым зрением осмотрев ее. Два каких-то голубка в ней, воркуют меж собой, манерно жестикулируя. Один брутального типа мужик, другой — женственного. Москва — город грехов, здесь и «голубизной» никого не удивишь, и женщиной, которая сама заходит в сауну к водителю мужа в полном «ню».

Может, Маргарита Викторовна и обиделась, что Степан ее отшил, но виду не подавала. Она вела себя с ним, как будто ничего не произошло. Она умная женщина. И несчастная. Не любил ее муж, и это бросалось в глаза. Может, потому и пыталась найти утешение на стороне.

Степан повернулся и направился к своей машине. «Голубки» продолжали ворковать, не замечая его. Не уловил он реакции с их стороны, но, может, они просто его переиграли. Может, это профессионалы высокой пробы, которых так просто на чистую воду не выведешь. Может, у них там под сиденьем спрятано оружие…