Где скрывается правда

– Мы должны выяснить, кто такой Капитан, – повторяет Ник. – Зайди на «Связь», хорошо?

Прежде чем я успеваю ответить, Ник захлопывает дверь прямо перед моим носом.

Мы с Райаном запихиваем Кэлли в ее машину. У меня на душе неспокойно. И только за рулем я осознаю: Ник сказал, что найти Капитана должны «мы».

Не знаю, когда появилось это «мы», но оно мне не нравится.

_***

Кэлли дрыхнет всю дорогу до дома. Я временами к ней наклоняюсь, чтобы проверить, дышит ли она. Хорошо, что я следила за маршрутом по дороге к мотелю, потому что Кэлли не в той форме, чтобы помогать мне найти путь домой.

Заехав на подъездную дорожку, я начинаю ее толкать, чтобы она проснулась. Она ворочается и хнычет.

– Соберись, – шикаю я. – Ты испортила все, что могла.

– Почему? – мямлит она.

– Если нас застукают, твоя мама отошлет меня обратно, – говорю я.

– А тебе разве не этого надо? – всхлипывает она. – Вернуться к своей прекрасной жизни во Флориде и снова забыть о моем существовании?

Меня как молнией поразило. Она правда так думает или за нее говорит «Капитан Морган»? Это ведь она притворялась, что меня не существует; это она продолжала жить дальше, с друзьями, пока я каждый божий день на протяжении последних десяти лет думала об Уайатте Стоуксе. Пока Кэлли упивалась до состояния нестояния на школьных вечеринках, я, придя домой после школы, ежедневно просматривала форумы. Этот ритуал стал моим карцером. Школа, бабушкин дом, работа, бабушкин дом. И между ними – никаких полноценных отношений с людьми.

Моя жизнь стала добровольной тюрьмой, потому что в тюрьме нам и место. Просто Кэлли избегала своего заключения до сегодняшнего дня.

Я не могу выговорить ни слова из-за кома в горле. Я всего-то хотела покончить с ней и с этим местом. Я вернусь в свою тюрьму во Флориде, если придется, потому что где угодно будет лучше, чем здесь.

И, естественно, когда я решаю, что хуже быть уже не может, в гостиной включается свет. Из окна прямо на нас смотрит Мэгги.

Глава двадцать вторая

Мэгги не смотрит на меня и ничего не говорит. Мы молча помогаем Кэлли подняться по лестнице и лечь в постель. Мэгги бормочет что-то нечленораздельное, обращаясь к Кэлли, но она не отвечает, а ее голова склоняется набок.

Она отрубилась.

Мэгги наконец поднимает на меня взгляд.

– Что случилось?

На языке вертится ложь, что мы поехали в ПЗД и немного увлеклись. Но даже я не пошла бы в бар в том, что на мне надето. Мэгги на это не купится.

Если я скажу, что мне пришлось забрать Кэлли из бара, Мэгги тут же сообщит в полицию, что они продали Кэлли алкоголь.

– Мне пришлось ее забрать, – проговариваю я медленно, – от подруги.

– Какой подруги? – голос Мэгги звучит резко. Вся эта сцена: ее сердитое лицо, почти безжизненное тело Кэлли, награды за вращение жезла – вокруг меня разваливается на куски.

Я не могу бросить Райана под бронепоезд, а если скажу правду, будет еще хуже.

– Она попросила не говорить.

– Черт побери, Тесса, – Мэгги закрывает руками лицо, вероятно, размышляя, в какой момент я стала верна Кэлли, а не ей, – такое я ожидала бы услышать от дочери?

У меня сжимается сердце. От ее дочери, которой я, очевидно, не являюсь.

– Прости.

– Утром поговорим. Не хочу будить Рика. – И она уходит, не оглядываясь на меня.

_***

Утром мы не разговариваем. Когда я просыпаюсь, Мэгги с Риком уже нет. На кухонной стойке записка.

«Мы поехали к бабушке. Вернемся днем. Нарезка на обед в холодильнике».

И ни слова о том дерьме, в которое вляпались мы с Кэлли. Однако я не сомневаюсь, что, когда Мэгги приедет домой, у нас с ней будет разговор о том, сколько еще времени я проведу в Фейетте.

Время истекает, а у меня на руках только случайные крупицы мозаики, и я даже не знаю, от одной они картины или нет.

Я смотрела фильм «Снять маску с монстра» столько раз, что практически запомнила все слова из него, но одна строчка прочно застряла у меня в голове. Что-то о том, что, после того как Стоукс оказался в тюрьме, его дело взялся бесплатно расследовать частный детектив.

Я всегда говорила, что это дело смог бы развалить всего один человек – тот, который что-то видел или что-то знает, но не выходит из тени.

Я наливаю себе стакан апельсинового сока и гляжу на часы над раковиной. Самое начало девятого. Я иду наверх и стучу в дверь Кэлли. Она не отвечает, и я захожу.

Она спит лицом к двери, рот чуть приоткрыт, еще и храпит. Здесь душно: ночью никто не включил ей кондиционер. Я включаю его и закрываю за собой дверь.

С тех пор как я оставила свой номер матери, мне никто не звонил. Я кладу телефон рядом с собой на кровать и тяну руку за изголовье кровати, где оставила вещи отца.

Что бы я ему сказала, если бы приехала вовремя? И что мне мог сказать он?