Где танцуют тени

– Понятия не имею. Я слышал, сэр Гайд на следующее утро обыскал квартиру Александра, но донесение так и не нашлось. Новую копию нам предоставили всего несколько дней назад.

– Камердинер Росса уведомил мистера Фоули сразу же, как обнаружил хозяина мертвым?

– Да. Именно сэр Гайд и вызвал доктора Купера.

– И ненавязчиво намекнул милейшему доктору, что покойник мог скончаться от morbus cordis?

– Возможно. Я при сем разговоре не присутствовал.

Себастьян мрачно ухмыльнулся.

– Последний вопрос – на приеме у королевы вы сообщили мне о ссоре вашего приятеля и турецкого посла в Воксхолле. Вам известна сплетня, что мадам Рамадани соблазнила кого-то из Форин-офис?

– Да, до меня доходил такой слушок.

– Но вы не поверили?

– Я не поверил, что чаровница вскружила голову Россу. Вы его не знали, а я знал. Александр был чрезвычайно верным – не только своему отечеству, но и своим друзьям и любимой женщине. Он никогда бы не изменил невесте.

– Кто же распространил подобную молву?

– Напрашивается предположение, что тот, кто на самом деле позволил себя прельстить.

 Девлин отпустил полковника и отступил на шаг:

– Намекаете на сэра Гайда Фоули?

– Наверняка не скажу, – поправил галстук Чернышев, – но определенные подозрения у меня имеются.

* * * * *

Себастьян, все сильнее ощущая необходимость безотлагательных действий, начал поиски сэра Гайда Фоули с Даунинг-стрит, затем побывал в Карлтон-хаусе и Уайтхолле. Виконт как раз сворачивал в классические ворота Адмиралтейства, когда услышал вознесшийся над громыханием телег и экипажей пронзительный, простецкий оклик своего грума:

– Хозяин!

Обернувшись, Девлин увидел Тома, мчавшего стремглав между неповоротливым фургоном с углем и важно выступавшей глянцево-вороной парой, тянувшей фаэтон.

– Хозяин! – резко остановился запыхавшийся мальчишка. – Мы кой-чего нашли! Жена помощника смотрителя, что живет в сторожке на Корнер [48], признала заезжавшую нынче утром в парк карету и серых в яблоках лошадей. Они из частной конюшни на Кентиш-Таун-роуд. Матушка Калхоуна вроде как водит дружбу с тамошним хозяином, и тот сказал, что экипаж нанял тип по имени Салливан. Тодд Салливан.

– Салливан? – нахмурился виконт. – Это еще кто?

– Жюль говорит, пьянь подзаборная, возле таверны «Замок» ошивается!

* * * * *

Пленниц привезли в состоявший из одной комнаты заброшенный каменный домик с прохудившейся соломенной крышей где-то к северо-западу от города.

Дом стоял в конце разъезженной, заросшей просеки. Побитые окна были заткнуты тряпками, пустой двор оброс бурьяном.

Кучер – невысокий морщинистый кокни без одного уха [49]– привязал лошадей под покосившимся навесом, из чего Геро сделала вывод, что похитители собираются тут задержаться по меньшей мере на какое-то время. Затем старик отправился собирать хворост, в то время как его напарники спроворили нехитрый стол из хлеба, сыра и колбасы, сдабривая трапезу обильными возлияниями из бутылки с джином.

Никто не предложил баронской дочери ни еды, ни питья. Но ее хотя бы не связали, и она могла прохаживаться взад-вперед по комнате, постоянно чувствуя на себе задумчивый взгляд Салливана. Мари безвольной кучей осела возле закопченного очага, сотрясаясь от рыданий, время от времени перемежающихся тонким, пронзительным подвыванием.

– Ну-ну, – мисс Джарвис принялась вполголоса увещевать безутешную служанку, неуклюже ее приобняв. – Не бойтесь, Мари. Нам не причинят вреда, вот увидите. Все будет хорошо.

Подняв глаза, она натолкнулась на ухмыляющийся прищур Салливана.

– Неужто жалеете ее?

– А вас это забавляет? – сухо спросила Геро.

– Ага, еще как. – Молодчик отхлебнул очередной глоток джина. – А откуда, по-вашему, мы узнали, где и когда вы окажетесь? Это она нам сказала, – кивнул бандит на причитавшую в объятиях хозяйки горничную. – Продала вас, вот оно как. За гинею. Только не сообразила, что и сама входит в эту цену.

Мари подняла голову, открывая залитое слезами, сморщенное личико.

– Я сделала, что вы хотели! – прорыдала она, умоляюще взирая на похитителей. – Почему вы меня не отпустите? Вы же получили ее!

Но Салливан только захохотал и отвернулся.

Геро смотрела, как он встал в открытых дверях, выглядывая на залитое солнцем подворье, а затем перевела глаза обратно на служанку.

– Почему, Мари? – негромко спросила она. – Почему вы так поступили?

Горничная с лицом, застывшим от чувства, чрезвычайно похожего на ненависть, фыркнула:

– По-вашему, я должна была довольствоваться платьями с барского плеча и парой дешевых побрякушек? Думали, раз платите мне жалованье, то и верность мою купили?

– Как ни странно, да. – Баронская дочь всегда щедро вознаграждала слуг – как из философских, так и практических соображений.

Мари презрительно скривилась:

– Ну и дура.

– Безусловно. – Геро так и подмывало добавить: «С другой стороны, учитывая обстоятельства, такое определение вполне применимо к тебе самой», но она оставила замечание при себе.