Где танцуют тени

– В тот вечер вы и не думали встречаться с приятелем в пабе у Крибба. Наоборот, Александр ждал вас в своей квартире – и не в полночь, а около восьми – и вы отличнейшим образом застали его дома, живого и здорового. Росс пригласил вас зайти, может, даже предложил вина. В конце концов, он только что узнал от Иезекииля Кинкайда, что Соединенные Штаты объявили нам войну, и, несомненно, тревожился, как скажется такой поворот событий на шансах России заключить деятельный альянс с Англией. У Александра остались приятные воспоминания о проведенных в России годах, он симпатизировал вашей стране и хотел, чтобы участие британских войск помогло остановить поход Наполеона на Москву. Росс пытался разыскать своего патрона, но безуспешно, поэтому вполне логично, что он горел желанием обсудить последние новости с давним другом. – Девлин сделал паузу. – Вот только не ожидал от друга удара стилетом.

– Что за нелепица, – фыркнул Чернышев, бросая в задок фургона очередной чемодан.

– Мне кажется, принятое вами под влиянием момента решение убить Росса прежде, чем он сообщит новость начальству, явилось жестом отчаяния. Ирония в том, что, по моему мнению, сэр Гайд Фоули вполне мог приказать подчиненному помалкивать, даже успей тот доложить о полученных сведениях. Но у вас не было возможности предвидеть такой исход, и, полагаю, вы рассудили, что не можете позволить себе рисковать. Поэтому, когда добрый приятель повернулся спиной – вероятно, налить еще по стаканчику? – вы тихонько достали из прогулочной трости стилет и ударили Росса в шею. Затем сняли с бездыханного друга окровавленную одежду, уложили его в постель, чтобы придать смерти вид естественной, и унесли запачканные вещи с собой. Вы посчитали, что на Джаспера Кокса, имевшего собственные резоны хранить молчание, можно положиться, но в отношении Иезекииля Кинкайда уверены не были. Вот почему отыскали американца в «Луке и быке» и послали записочку якобы от Кокса с просьбой явиться в сады «Святой Гелены»…

– Абсурд!

– Где подстерегли торгового агента и закололи. Учитывая обстоятельства, вероятно, в смерти Кинкайда также не было надобности, но вы – человек в высшей степени основательный. Замотанный в рогожу труп американца вы отвезли в собственной коляске в Бетнал-Грин, где и утопили в канаве. Затем отстирали одежду Росса и подбросили ее обратно в шкаф, когда сэр Гарет вернулся к себе в Оксфордшир. Кстати сказать, отменная внимательность к деталям. Единственное, что некоторое время вызывало у меня недоумение – взломщик, с которым довелось столкнуться на квартире Росса. Но потом я догадался, что его, скорее всего, послали удостовериться, не оставил ли покойный каких-либо записей о том, что узнал от Кинкайда.

Чернышев перестал делать вид, будто занят погрузкой вещей.

– Любопытная версия, – обронил он, – но и только. Доказательств никаких. Вы цепляетесь за соломинку, Девлин. Зачем? Мадам Шампань мертва. Пусть эта история на ней и закончится.

Себастьян покачал головой.

– Забирать из квартиры Росса копию отчета французского военного министра было ошибкой. Равно как и топить труп американца в Бетнал-Грин. Ночь стояла темная, да не совсем. Вас видели.

Ноздри полковника дрогнули в быстром вдохе.

– Беспочвенное обвинение меня в жестоком преступлении – не более чем жалкая попытка подорвать дружеские отношения между нашими государствами. Кроме того, даже окажись ваше измышление правдой – а это не так – не забывайте, я – член дипломатической миссии и, согласно Акту о дипломатических привилегиях 1708 года, вашим законам неподсуден. У меня дипломатическая неприкосновенность. – Чернышев потянулся за увесистым баулом и, крепко ухвативши кожаные ручки, выпрямился: – Так что, когда «Старый дуб» утром отчалит, я буду на его борту.

Не спуская глаз с трости под рукой русского, Девлин оскалил зубы в усмешке:

– Ваша третья ошибка состояла в попытке отвлечь меня похищением мисс Геро Джарвис. Ни у кого не может быть неприкосновенности от Джарвиса… или от меня.

Полковник замахнулся, целясь в голову виконта кожаным чемоданом.

Себастьян отразил мощный удар вскинутыми руками, пошатнувшись от силы отдачи. Уловив стремительный взмах метившего ему в пах каблука противника, он отскочил назад, врезался в гору картонок и дорожных сундуков, оступился и упал.

Чернышев швырнул в него чемоданом и бросился в сгущающийся сумрак.

– Дьявол и преисподняя! – чертыхнулся Себастьян, с трудом поднимаясь на ноги среди опрокинутой поклажи.

По булыжникам застучали каблуки – это русский дипломат мчался по проезду, шедшему вдоль боковой стены Абингдон-Билдингс. Девлин ринулся следом в узкий сырой проулок, выведший к безлюдному причалу с разбросанными мотками пеньки и грудами ящиков. От пробегавшего по обшарпанному настилу Чернышева в воздух взмыла стая пронзительно верещавших белых чаек.