Где-то есть ты…

– Эй, ребята, ну хватит уже уединяться! – В дверном проёме показался Митя в шапке-ушанке на голове и с маракасами в руках. – Ева! Все потеряли приму нашего балета, а она тут в доме прячется! Пошли!

Он забежал в дом, схватил меня за руку и потащил на улицу, ткнув при этом Сашку в спину локтем.

– Хорошо-хорошо! Только не выдерни мне руку окончательно! – вздохнула я, поспевая за ним. По тому, как скрипнула дверь позади нас, я поняла, что Саша идёт следом.

– И поэтому нужно вставать так рано? – Я накинула кофту и вышла из дома.

Во дворе уже щебетали птички и дул свежий ветерок. Митя умывался ледяной водой из умывальника с лицом пленника, которого ведут на казнь. Я присоединилась к нему, умылась и намочила голову, чтобы хоть как-то усмирить всклокоченные пряди.

– Да я не могу уже здесь находиться, мне нужно элементарно помыться! – Сашка уже стоял с сумкой в руках, ожидая нас. – А если все остальные проснутся, то до вечера нас не отпустят.

– Пусть Ева за руль садится, а я посплю, – измученно выдавил Митя по дороге к машине.

– Пф, я попробую… С такого-то похмелья…

Мы сели в машину. Я включила зажигание, врубила заднюю передачу и посмотрела в зеркала.

– Блин, ничего не вижу…

– Давай тогда я! – предложил Саша и выпрыгнул из машины.

Я вышла, оперлась на ствол берёзы и проследила взглядом за его манёврами, одобрительно качая головой, когда он мастерски объезжал ёлки. Он остановил машину и пересел на пассажирское сидение. Я села на водительское и заметила, что Митька уже спит, свернувшись калачиком на заднем. Мне не было стыдно, что я не смогла выехать задом, всё-таки мы изрядно вчера набрались. Зато испытала гордость, заметив, что у моего мужчины отличные способности к вождению. Жаль только, что ему пока негде их применить. Но всё впереди, уж кто-кто, а я-то в него верю!

– Тогда ты иди мойся, а потом я пойду!

– Хорошо, – я взяла полотенце и закрыла за собой дверь ванной.

Воскресенье. Как же неохота завтра на работу! Я сняла с себя одежду и встала под струю воды. Моя кожа за выходные приобрела ещё более глубокий золотисто-коричневый оттенок, а волосы выгорели на солнце. Есть в этом удивительное блаженство: вот так, после отдыха на природе, приехать в цивилизацию, залезть в ванную и намылиться гелем для душа. Чудесные ощущения! Довольно ухмыляясь, я разглядывала себя в зеркале.

Раздался стук в дверь.

– Что? – съязвила я.

– Пусти, – жалобно проскулил Сашка.

– Ты же хотел после меня помыться?

– А я не выдержал!

Я открыла ему дверь, не вылезая из ванной. Он мигом скинул трусы и с улыбкой чеширского кота полез ко мне.

– Дурачок! – Я плеснула в него водой.

Он сел у моих ног и начал ловить языком падающие капли.

– И как делить один душ на двоих? – спросила я, направляя струю воды в свою сторону.

Тогда он разлёгся и начал вопить:

– А-а-а! Помогите! Я напился в хлам, мне плохо!

– Вот дурак-то, а? – Я нагнулась и поцеловала его. – Только не паясничай. Иди скорее сюда, я тебя вымою.

Он с удовольствием подставил мне спину. Я пошоркала его мочалкой, вымыла шампунем голову, нежно массируя, смыла пену.

– Ой-ой-ой! – Захохотал он, когда я начала намыливать ему подмышки. – Так мне в последний раз только мама делала в детстве! Я стесняюсь!

– Вот так тебе мама точно не делала… – прошептала я, прижимаясь к нему голой грудью, и почувствовала, как он сразу тяжело задышал.

12 сентября 2009 года

– Наверное, в этом моя ошибка. Я стараюсь чаще тебе звонить, больше бывать с тобой, но ты всё равно умираешь от одиночества, – вздохнула Мила, нарезая очередной перец. Она собиралась их заморозить на зиму.

– Нет, Мил, что ты! – Я вытерла руки о фартук, отложила нож и села рядом. – Можно быть в окружении сотен людей и оставаться одиноким. Я очень ценю твою поддержку, но эта пустота – она в моём сердце. Она от друзей никак не зависит. Когда человек любит и любим, он полноценен. Его сердце наполнено, оно ничего больше не ищет, не жаждет. Оно спокойно живёт. А у меня ведь, сама знаешь, другой случай…

– Значит, он опять вчера смотрел на тебя этим своим безразличным взглядом, да?

– Вроде того, – буркнула я, комкая полотенце.

– И ты просто ушла?

– Да. Извинилась перед Митей и ушла.

– Но это же ты была у Мити в гостях, значит, если ему неприятно твоё общество, он сам и должен был свалить ко всем чертям.

– Мне так было проще. Я ещё успею, попрощаюсь с Митей сегодня. У него самолёт только в полночь.

– Да я бы просто его убила!

– И я бы тоже… А что мне теперь делать? Всё было отлично, но я ему опять надоела, и он не знает, как мне об этом сказать. Вот и всё. Снова ругаться и выяснять отношения? Нет, я не хочу.

– Всё, Ева, тебе нужно эту эпопею прекращать.

– Это я уже давно поняла, только всё не получалось никак.

– А самое интересное знаешь что? – Мила уложила перцы в пакетик.

– Что? – поинтересовалась я, подперев рукой подбородок.

– Ведь настоящие отъявленные мерзавцы-сердцееды обычно ведут себя вызывающе, смотрят таким взглядом, который женщину раздевает в два счёта! Их же видно за версту, этих бабников! А у Абрамова – глаза ангела! И ведь веришь ему сразу!