Где-то на земле есть рай

В далеком Сиднее мистер Роджер Брайтман приехал домой после долгого и насыщенного событиями дня. Австралия уже успела наскучить ему, и даже кенгуру, что время от времени выскакивают на дорогу перед машинами, больше не казались ему забавными. Он мечтал о каком-нибудь острове, где на пляжах сплошь белый песок, а загорелые девушки всегда готовы к легкому необременительному знакомству. Разумеется, Кате он бы в этом ни за что не признался. При мысли о женщине, которая делила с ним кров, постель и банковский счет, господин Парамонов — простите, мистер Брайтман — снисходительно усмехнулся. Бедняжка, подумал он, вбила себе в голову, что им угрожает опасность со стороны Арбатова. Как будто он, Владислав, не знает, что на самом деле Арбатов — не более чем пустышка, мыльный пузырь, которого не труднее провести, чем других людишек. Мистер Брайтман зевнул и прикрыл рот рукой. Нет, ей-богу, зря Катя так волнуется. Какими бы длинными ни были руки этого господина, которого некоторые за глаза называли Юрием Долгоруким, до Австралии они точно не доберутся.

Итак, мистер Брайтман, он же Владислав Парамонов, без всяких хлопот добрался до дома, поцеловал Катю, которая напомнила ему о том, что соседи приглашают их завтра на вечеринку, мирно поужинал и лег спать. Глаза у него слипались, и последнее, что он запомнил, был шелест дождя за окнами — монотонного, затяжного австралийского дождя.

Глава 11

Среда, 17 апреля. Десятый час утра

Я сижу в управлении, вяло раздумывая, смогу ли устроиться в какой-нибудь банк, если меня все-таки выпрут со службы. Тень несмываемого позора витает над нами с Ласточкиным. Сначала у нас под носом ухлопали банкира и нашего же собственного коллегу, а потом мы самым идиотским образом позволили неустановленному лицу похитить главного подозреваемого по особо важному делу. С утра мы на компьютере составляем фоторобот похитителя и теряемся в догадках. Даже мой напарник признает, что у него никогда не случалось ничего подобного.

— В сущности, все гораздо проще, чем кажется. Гипнотизер действовал не один. Его сообщник испугался, что Маховиков выдаст его, выкрал его из отделения и после этого убил. Убил, вероятно, не только из страха, но и чтобы не делиться деньгами. — Ласточкин морщится: — Я знаю, Лиза, что ты хочешь сказать: что эта версия шита белыми нитками, потому что, если сообщник, как ты подозреваешь, находился на вокзале, ему достаточно было уехать как можно дальше — сначала в Питер, а там через границу в Финляндию. Плевое дело, уверяю тебя. Да и деньги бы ему достались тоже все, потому что друг Гена сидел бы в тюрьме. А вместо этого он пошел на такой риск…

— Он боялся, что друг Гена его сдаст с потрохами, — говорю я. Ласточкин качает головой:

— Возможно, хотя… Нет, что-то тут не клеится. И пока мы не отыщем этого любителя переодеваться в полицейскую форму, рано говорить о том, что мы разобрались в этом деле.

А пока — пока мы пытаемся вспомнить, как выглядел похититель. Можете смеяться над нами, двумя профессионалами, но оказывается, что мы практически не обратили внимания на его внешность, и не только потому, что видели его всего пару минут. Сработало, очевидно, нечто вроде условного рефлекса, что человек в форме не может представлять для нас опасности, и в результате в памяти осталось лишь что-то общее и довольно расплывчатое. Молодой, лет двадцати трех или двадцати пяти, то ли блондин, то ли русый, в общем, волосы светлые, черты лица обыкновенные, нос, кажется, курносый, а может, и нет. Глаза, скорее всего, тоже светлые. Рост — около метра восьмидесяти. Телосложение обыкновенное, особые приметы отсутствуют, одним словом, человек из толпы.

Зарубин заглянул в комнату, когда фоторобот был уже готов. Взяв распечатку, он некоторое время изучал ее.

— Да, негусто, — проворчал он голосом Серого волка, который только что обнаружил, что рагу из бабушки не пошло ему на пользу. — Ну и что прикажете мне с этим делать?

— Если этот человек был знакомым Геннадия Симонова, — вмешался Ласточкин, — надо прежде всего опросить соседей и сослуживцев убитого. Может быть, они что-нибудь подскажут.

— Большое спасибо, — весьма саркастически ответил Зарубин. — А сам я, конечно, никак не мог до этого додуматься.

— Послушайте, — торопливо встряла я, видя, что мой напарник готов вот-вот вспылить, — а этот, ну, якобы сержант не может случайно оказаться Максимом Решетовым?

— С чего это ты взяла? — настороженно спрашивает Зарубин.

— Просто так. Ведь Решетова до сих пор не нашли, если я правильно понимаю?

Зарубин хмыкнул, развернул распечатку, которую собирался было сунуть в карман, и внимательно вгляделся в изображенное на ней лицо.

— Нет, — почти с сожалением промолвил он, — это не Максим. Стопудово.

— А что с ним стало, до сих пор не выяснили? — спросил Ласточкин.

— До сих пор, представь себе, — отозвался Зарубин. — Между нами: я сильно удивлюсь, если мы вообще найдем его живым. Наши-то выяснили, что между делом мальчик приторговывал наркотой, а ты сам знаешь, что это за бизнес.

Ласточкин поднял брови: