Где-то рядом. Часть 2

Все последующие вечера в течение недели Зиновеьв провёл, изучая материалы памяти Ильина. День за днём он открывал папку за папкой, не переставая удивляться хранящимся в них видео. Пётр Олегович набирал маркер «Отдых» и вместо привычных видов ночных клубов, путешествий, ресторанов оказывался снова в стенах храма. Вводил маркер «Образование» и вместо дипломов, сертификатов, удостоверений, конспектов перед ним вставали страницы всё той же книги «Евангелие», к специфическому шрифту строк которой Зиновьев уже привык. Вместо «путешествий» — покой леса и гладь повторяющегося из воспоминания в воспоминание озера, вместо «музыки» — тишина, вместо «увлечений» — стены всё того же храма.

Просмотр воспоминаний этого человека рождал у Зиновьева всё новые и новые вопросы.

Через неделю Пётр Олегович, нашёл в сети эту самую книгу с названием «Евангелие». Какого же было его удивление, когда вопреки его ожиданием увидеть на страницах свод конкретных жизненных советов и правил, перед Зиновьевым развернулась показавшееся ему поначалу совершено сказочной история. По мере того, как он углублялся в чтение, убеждение в том, что всё изложенное выдумка, росло, однако, некоторые вещи, казались Зиновьеву довольно занятными и он продолжал читать.

Читал он ту книгу, что называлась «Евангелие от Луки». В истории рождения некого Иисуса Пётр Олегович не заметил ничего примечательного, произошедшее его крещение он счёл установлением какого-то нового религиозного обряда. Первыми строками, на котором задержалось внимание Петра Олеговича, стали строки об искушении дьяволом в пустыни Христа. Поразило Зиновьева не само повествование, не реалистичность мифического дьявола, а те слова, которые странным образом отозвались в душе и тут же засели в голове: «не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом Божиим». «Слово Божие» — быть может, это и есть те строки, которыми руководствовался в своей жизни покойный Ильин? Зиновьев продолжал читать. Он быстро пробежал взглядом строки об исцелении многочисленных больных, немного задержался на непонятной странной проповеди Иисуса Христа. Всё остальное Пётр Олегович пролистнул, и, как это обычно бывало, решил уже было заглянуть в конец книги, но тут, случайно открытая им страница задержала на себе его внимание. На ней были строки притчи, в которой рассказывалось о некоем богаче, жившем рядом с бедняком Лазарем. Повествование вроде бы было малопримечательным, похожее больше на сюжетец недорогого фильма, если бы не описание того, что произошло с персонажами после смерти. Оно было так ярко, так живо, что уже через несколько минут Зиновьев был абсолютно убеждён в том, что жизнь после смерти, существует. От этой мысли мурашки пробежали по его коже. Эта было удивительно, Пётр Олегович встречающийся со смертью лицом к лицу каждый день, привыкший к виду бездыханных тел, будто отставленных, брошенных своими хозяевами, снимающий все воспоминания о прожитой жизни тех, кто уже никогда не окажется в этом мире, ни разу не задумывался о том, а что бывает потом. Смерть была конечной точкой, последним, завершающим событием. Факт её существования не вызывал никаких сомнений. Снятие последних данных с мозга человека, и на этом всё, конец. А что потом? Мозг прекращал свою деятельность, биологические процессы останавливались, и на этом всё? В книге, лежащей сейчас перед Зиновьевым, всё было совершенно иначе. Жизнь продолжалась. Зиновьеву было страшно признаться себе в том, что он всегда чувствовал это. Смерть не была концом.

Почему никто, ни разу не сказал ему об этом? Жизнь после смерти существует. Зиновьев опешил от своего открытия. Он почувствовал себя жалким, обманутым подростком, от которого взрослые утаили что-то очень важное, быть может, даже самое главное. «Смерть — не конец» — проносилось в его голове.

Если это так, значит, всё, что делал покойный Иван Арсеньевич, действительно имело смысл.

Пётр Олегович с вновь открывшемся в нём рвением накинулся на чтение. Осмысленной реальностью становилось всё то, что всего лишь час назад казалось сказкой.

Воскресение Христа в конце книги не вызвало у Зиновьева никаких вопросов, оно казалось ему самым логичным завершением этой истории, произошедшей в мире, где смерть не является окончанием жизни. Удивило его и снова поставило под сомнение достоверность написанного другое — смерть Христа. Ужасное, возмутительное, варварское уничтожение абсолютно невиновного человека, вопиющая несправедливость, беззаконность суда, и совершенно необъяснимый факт того, что ни один человек за Христа не заступился. Ни один! Вот что казалось Зиновьеву невероятным. Будучи современным человеком, выросшим в цивилизованном обществе, где судебные разбирательства были обыденным делом, где существовала презумпция невиновности, Зиновьев не мог поверить в то, что никто не выступил в защиту Христа. Чего они боялись, зная о жизни после смерти? Раздосадованный, Зиновьев лёг спать и быстро уснул.