Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только

— Досталось? — с усмешкой поинтересовалась в приёмной секретарша Леночка. Хамасюк буркнул в ответ нечто нечленораздельное и рысью поспешил к своим бойцам. Заместитель начальника таможни по оперработе очень боялся итогов вышеупомянутого совещания в региональном управлении. Как оказалось, не зря. Ещё вчера вечером он получил СМС-сообщение от своего знакомца, протирающего штаны в управе. Оно гласило: «Вашего Самурайского целый час жарили во все дырки. Догадываешься за что?» Ещё бы Никита Антонович не догадывался! Совещание-то было посвящено не чему-нибудь, а вопросам усиления борьбы с контрабандой. В этом смысле в Краснобубенской таможне последние несколько месяцев наблюдался определённый застой. То ли контрабандисты сделались более изобретательными, то ли подчинённые Никиты Антоновича стали работать хуже. И если сам Хамасюк предпочитал предполагать первое, то все остальные не без оснований предполагали второе.

Ворвавшись в помещение розыскного отдела, Никита Антонович завизжал прямо с порога:

— Бездельничаете? А меня сейчас только что Самурайский из-за вас поимел! Знаете, как?

Никита Антонович хотел было повторить давешние красноречивые фрикции Евгения Робертовича, но вовремя остановился. Вид дёргающегося маленького толстяка мог вызвать у подчинённых ему оперов смех и, как следствие, падение авторитета. Падения авторитета Никита Антонович допустить не мог.

— Короче! У вас на всё про всё пять дней! Через пять дней на моём столе должна лежать информация о попытке перемещения через границу крупной партии чего-нибудь! В противном случае — придётся делать оргвыводы! Все на улицу пойдёте! В народное хозяйство!

Насладившись произведённым эффектом, Никита Антонович повернулся на каблуках и покинул расположение оперов, хлопнув дверью.

— Что это сейчас было? — поинтересовался оперуполномоченный Пензюшкин. — Ураган «Катрина»?

Сёма Пензюшкин трудился в Краснобубенской таможне уже три года. Правда, в операх числился всего второй месяц. До этого Сёма служил кинологом. Изредка он появлялся в аэропорту вместе с весёлым ушастым спаниелькой и пытался заводить профессиональные беседы с сотрудниками пассажирского отдела. Пассажирщики Пензюшкина всерьёз не воспринимали, постоянно гнали от себя, да ещё придумали ему обидную кличку «Человек-собака». После назначения на должность зама по оперработе Никиты Антоновича Хамасюка, Сёма понял, что это его шанс. Он закрутился вокруг Хамасюка, стараясь почаще попадаться ему на глаза, всячески выражал своё почтение и преданность. Тут как раз в розыскном отделе образовалась вакансия. Никита Антонович и решил попробовать Пензюшкина. Сёма сразу же загордился, купил новый пиджак, сменил, наконец, старые затёртые джинсы на недорогие, но пристойные брюки. Речь его сделалась размеренной, стала полна многозначительных недомолвок и секретностей. К тому же Сёма, сделавшись опером, любой свой спич повадился начинать фразой: «По имеющейся оперативной информации…» Дошло до того, что когда кто-то из сослуживцев на бегу поинтересовался у Сёмы, а сколько времени, то в ответ услышал:

— По имеющейся оперативной информации — без пяти двенадцать.

Рядом со столом Пензюшкина стоял стол другого опера — Ивана Коромыслова. Коромыслов среди оперативников считался старожилом. Год в отделе — не шутка! К своему статусу Иван относился с огромным пиететом. Да что там говорить! Он просто наслаждался должностью оперуполномоченного. Преодолев грань между обычным человеком и опером, Коромыслов некоторым образом оторвался от реальности. Подражая Сильвестру Сталлоне, он никогда, даже ночью не снимал солнцезащитных очков и не вынимал изо рта зубочистку. Подобно Шварценеггеру, вместо слов «до свидания» или «пока», сквозь зубы произносил «I'll be back». Представляясь девушкам, называл себя Жаном, намекая на Жан-Клода Ван Дамма. Но больше всего Коромыслов обожал Чака Норриса и сериал про его проделки «Крутой Уокер». Именно в связи этим сериалом Ивана за глаза называли не иначе как «Крутой УОпер». Коромыслову такое прозвание льстило. Откуда ему было знать, что злые языки расшифровывали «Уопер» следующим образом — умственно-отсталый опер.

— Видать Антонычу серьёзно влетело, — снова подал голос Пензюшкин. — Ну, какие мысли?

— В принципе есть идейка! — пожевал зубочистку Коромыслов. Он порылся в верхнем ящике стола и извлёк оттуда спичечный коробок. — Анаша. Подкинем какому-нибудь дикому таджику в сумку, а потом сразу же сами и найдём.

— Рискованно, — с сомнением покачал головой Пензюшкин. — В «Прибытии» камер понатыкано. Один неверный шаг… А запись с камер просматривать будут по любому. Для закрепления. К тому же Антоныч говорил про крупную партию.

— А ты, Козёл, что думаешь? — Коромыслов повернулся к третьему персонажу, доселе молча раскачивающемуся на стуле в углу.