Где-то в Краснобубенске... Рассказы о таможне и не только

Гриша ошарашено глядел на начальника таможни.

— А как же я? — наконец вымолвил он. — Меня же того, посадят…

— Никто тебя никуда не посадит! — не слишком уверенно ответил Евгений Робертович. — С ментами мы договоримся. Помурыжат тебя пару месяцев. Там всё забудется, дело спустят на тормозах. А ещё через месяцок мы тебя назад на работу примем. Кстати, открою тебе маленькую тайну. Я жду приказа о присвоении мне генеральского звания. Сам понимаешь, генералу вряд ли в милиции откажут. Так что, не боись, всё будет тип-топ!

— Почему я?! — вдруг взвизгнул Гриша. — Пусть кто-нибудь другой деньги возьмёт! Вот хотя бы Зайцев!

Самурайский поморщился. Он предвидел, что Гриша попробует соскочить.

— Кто такой Зайцев? Рядовой инспекторишка! Жалкий алкаш! Какой смысл в его разоблачении? Нам нужно резонансное дело.

— Если резонансное, — обрадовался Гриша. — То пусть Гагаев совершит этот, как его, подвиг! Он всё-таки начальник отдела!

— Гагаев не может, — терпеливо произнёс Евгений Робертович. — Он занимает слишком высокую должность. Если выяснится, что начальник отдела — взяточник, то это может рикошетом ударить по руководству таможни, то есть по мне. Зайцев — слишком мелко, Гагаев — чересчур громко. Ты, Григорий, идеальная кандидатура.

— Я не хочу, — тихо прошептал Гриша. — Не надо.

— Надо, Гриша, надо, — хохотнул Самурайский. — Я тебе премию выпишу. Большую. Так, ну чего сидим как на похоронах? Ольгерд Юльевич, идите, утрясайте подробности с Гагаевым и Костоломчевым. Мне надо к встрече с Галимуллиным готовиться.

Оказавшись в приёмной, Заблудилов повис на руке Ольгерда Юльевича:

— Пожалуйста, ну пожалуйста… Пусть Зайцев деньги возьмёт. Или Гагаев.

— Хватит ныть! — грубо одёрнул его Ольгерд Юльевич, красуясь перед секретаршей Леночкой. — Всё решено!

— Прошу вас, может, вы сами деньги возьмёте…

Ольгерд Юльевич расправил плечи и гаркнул:

— Прекратить! Брать будешь ты! Я — Яанус! Я всё сказал!

«Яанус он! Кто бы сомневался! — с тоской подумал Гриша. — Вы бы у меня по-другому запели, если бы дядю не скинули…»

Через два дня, к прибытию Галимуллина из краевого центра, было всё готово. Баня с девочками, банкетный зал в ресторане «Центральный» и обработанный Ольгердом Юльевичем Гриша Заблудилов. Равиль Маратович от бани с банкетом дальновидно отказался, отчеты Близнецовой пролистал невнимательно и передал их для изучения прибывшим с ним инспекторам.

— Отчёты отчётами, — глубокомысленно заметил он в беседе с Самурайским. — Но где же…

— Плоды? — подсказал Евгений Робертович. — Будут. Сегодня вечером будут. Наши оперативники, под моим руководством, провели определённую работу. Нам стало известно, что сегодня при оформлении рейса из Стамбула по предварительной договорённости один из коммерсантов совершит перемещение дорогостоящих товаров без уплаты пошлины. Пособником выступает один из наших сотрудников.

— Интересно! — оживился Галимуллин. — И кто же это?

— Сами всё увидите! — скромно потупился Самурайский. — У нас камеры установлены в зале. Мониторы — в дежурке.

Вечером, когда гнусавый голос по трансляции объявил о прибытии рейса № 116 Стамбул — Краснобубенск, действующие лица предстоящей интермедии заняли свои места. Инспекторы жались по углам, стараясь выйти из зоны действия камер. Гагаев спрятался за колонной, подпирающей свод павильона прилёта. Костоломчев, позёвывая, прогуливался перед аэропортом, со скучающим видом разглядывая встречающих. Самурайский с Галимуллиным, затаив дыхание, прильнули к мониторам в дежурном помещении. Близнецова заваривала для них чай. Хамасюк тёрся рядом, преследуя единственную цель — находиться поближе к начальству. В центре зала, едва заметно покачиваясь, стоял главный персонаж — Гриша Заблудилов. Стеклянный взгляд его не выражал никаких чувств. Нижняя челюсть отвисла, из уголка рта на лацкан форменного кителя предательски протянулась тягучая струйка слюны. Причиной временного превращения Гриши в имбецила, без сомнения являлась почти полная бутылка водки, закаченная в воронку Гришиного горла сердобольным Яанусом. А как же без «ста грамм» для храбрости?