Где-то в Курляндии

21 декабря соединения 10-й гвардейской армии, в которую теперь входила 198-я дивизия, возобновили наступление в общем направлении на Салдус. После мощной артиллерийской и авиационной подготовки, длившейся 1 час 20 минут, части перешли в атаку. К середине дня вражеская оборона была прорвана, и к вечеру наступавшие продвинулись на глубину до 3 километров. Тяжелые, бои длились до конца декабря, но продвижение было незначительным. Прорыв по фронту удалось расширить лишь до 15 километров.

Чтобы задержать наше наступление, гитлеровцы ввели в бой две пехотные и одну танковую дивизии. По мере того как все туже затягивался мешок, в который попала курляндская группировка противника, сопротивление ее становилось более и более упорным, 198-я стрелковая дивизия заняла оборону на участке Курсиши - Пампали, недалеко от реки Венты/

3

Несколько недель подряд рота старшего лейтенанта Привалова не выходила из боя. Было трудно: то взламывали вражескую оборону, то отражали яростные контратаки противника.

В середине января 1945 года, когда немцы предприняли сильный контрудар, пытаясь вернуть утерянные выгодные позиции и улучшить свою оборону, у Привалова произошла памятная встреча. Его рота отбила четвертую за день атаку гитлеровцев и удержала занятый рубеж. Привалов был ранен в плечо. И когда санинструктор перевязывала его, в землянку вошел генерал. Это был командующий 42-й армией генерал-лейтенант Свиридов (к тому времени 198-я стрелковая дивизия перешла в состав 42-й армии). За генералом на ступеньках землянки остановились его адъютант и комдив.

Привалов сразу узнал Свиридова, хотя и видел его один раз - осенью 1941 года под Ленинградом. Тогда генерал вызывал пулеметчика Привалова к себе и благодарил за героизм в бою. Попытался было встать, но Свиридов махнул рукой - лежи.

- Так это и есть тот офицер, рота которого столь храбро дерется и не уступает нажиму крупных сил врага? - повернувшись к командиру дивизии, спросил генерал. - Наслышан о вашей роте. Молодцы!

Потом, приглядевшись к осунувшемуся лицу Привалова, произнес:

- Мне будто знакомо ваше лицо. Не встречались мы раньше?

- Встречались, товарищ командующий, - сказал старший лейтенант. - Точно. Три года назад под Ленинградом.

- А-а, припоминаю. Тогда мне доложили, что на высоте остался один пулеметчик и сдерживает немецкие атаки. Вначале не поверил, но когда вас привели ко мне и сам потом побывал на той высоте, убедился, что так и было. Рад встрече. Что, серьезное ранение? - спросил он у санинструктора.

- Да нет, товарищ командующий, - поторопился ответить Привалов. - Рана в плечо неопасная. Разрешите остаться в роте?

- Нет, нет. В медсанбат. Поправляйтесь, потом вернетесь в роту. Будем представлять к награде.

- Товарищ генерал, - каким-то виновато-умоляющим голосом обратился старший лейтенант, - разрешите мне вместо награды на несколько дней домой съездить. Не дожидаясь полного выздоровления, в дороге долечусь.

Генерал пристально посмотрел на него.

- Что так домой захотелось?

- Мать у меня там, в Белоруссии. В конце сорок третьего освободил нашу деревню от оккупантов. А в прошлом году мать на меня с фронта похоронную получила.

- Как похоронную?

- Да под Нарвой дело было. Тяжело раненного, меня подобрали санитары из другой части, а в своей посчитали убитым. Очень хочется увидеть мать, товарищ генерал, да и помочь хоть немного.

- Хорошо, товарищ Привалов, подумаем. Вы заслужили. - И обращаясь к комдиву, генерал распорядился: - Посоветуйтесь с медиками и доложите свои соображения.

Пожав Привалову руку, командующий сказал:

- Поправляйтесь. Новых успехов вам!

* * *

И вот через несколько дней Привалов едет в кратко-срочный отпуск на родину. Плечо еще побаливает, но врачи разрешили поездку.

Сборы недолгие. Фронтовые подарки и сухой паек - в вещмешке. Ранним морозным утром на попутной машине отправился до. ближайшей железнодорожной станции Мажейкяй. С ним едет, тоже в краткосрочный отпуск, старшина из автороты - земляк, из соседнего района.

Какие чувства владеют Андреем в это время - и не передать. Ведь около пяти лет не был дома. А сколько событий произошло за эти годы! Что увидит он в родных местах?

Из Мажейкяя на открытой площадке воинского эшелона добрались до Шяуляя. Регулярного пассажирского движения здесь, в прифронтовой полосе, по существу, не было. Комендант станции сказал, что поезд в сторону Даугавпилса будет только завтра. Устроились в гостинице. Днем ходили по городу, смотрели, как идет восстановление разрушенных зданий.

Назавтра местным пассажирским поездом выехали в сторону Даугавпилса. Отсюда уже ходил два раза в неделю настоящий пассажирский поезд до Орла.

Наконец Привалов в вагоне. Растянулся на полке. Какое блаженство очутиться в тепле и беззаботно дремать под мерный стук колес.

Народу в вагоне много - одни военные, в основном офицеры, едущие по разным делам. Но Андрей никого не замечает. Мысли его уже дома. Как там дела в семье, как мать?

И пошли воспоминания - картины далекого детства, уже полузабытые, и более поздние - предвоенные.

* * *