Где-то во времени. Часть первая.

— И много у вас постояльцев? — поинтересовался Мезенцев, обгоняя меня.

— Нет. — Женщина тяжело вздохнула. — Двенадцать человек. Доживают свой век, всеми забытые. А теперь ещё и брошенные на произвол судьбы.

— Звучит не очень оптимистично.

— А откуда взяться оптимизму, молодой человек? Живешь вот так, работаешь. Строишь светлое будущее. Горбатишься для страны, для детей... И всё надеешься, что ещё чуть-чуть и заживешь. А потом раз, и остаешься один, никому не нужный. А те, на кого надеялся, сами тебя из твоего же дома и вывозят. Чтоб место не занимал и жить не мешал. Как старый шифоньер. Или телевизор. На свалку...

«То есть, дом престарелых, по логике Маргариты Павловны — это свалка ненужных людей? — подумалось мне. — А что, мысль конечно грубая, но не лишённая смысла».

Тем временем начальница продолжала:

— В общем, положение наше весьма плачевное. Большая часть постояльцев лежачая, или практически не ходят. Как быть в такой ситуации — ума не приложу. Штатный ЛИаЗ отбыл на ремонт ещё до начала всего этого безобразия. Ну а топливо солдаты забрали. Я говорила уже. А вот многие из стариков до сих пор ждут, когда дети за ними вернуться...

Возникла тяжёлая пауза, нарушаемая лишь целенаправленным шарканьем подошв по ковровой дорожке ведущей к лестнице.

— Весь персонал в город полетел, как только чрезвычайное положение объявили. А потом свет вырубился, и никто не вернулся. В общем не осталось никого...

— А как же Людочка? — спросил старик Фёдор.

— Да, Людмила... Единственный младший сотрудник, которая не сбежала, — она махнула рукой, даже не глядя на старика. — Но особой пользы от неё нет. По большей части мне всё приходится делать. Хорошо, что вот Фёдор Михайлович помогает, по мере сил.

— Да я ещё ого-го-го! Рано меня со счетов списывать!

— А здесь всегда так долго рассвет наступает? — спросил Игорь.

Маргарита Павловна снова подозрительно на него посмотрела.

— Как только всё началось, так всё дольше и дольше. И света всё меньше и меньше. Ночи длиннее и длиннее. Вы разве не вкусе?

— В курсе, конечно, — кивнул Гарик. — Просто хотелось верить, что хоть где-то это не так.

Я тихо хмыкнул, отметив, как ловко Мезенцев продолжает выдавать нас за жителей этого мира. Впрочем, судя по кривой ухмылке начальницы, получалось это не очень убедительно.

— Фёдор Михайлович, — обратилась она к старику, когда мы добрались до лестницы. — Раз уж такое дело, попробуйте хотя бы пару вёдер технической воды подогреть. Молодым людям помыться. Только убедитесь, что от света со всех сторон отгорожено будет. Кипятить не надо. Просто чтоб горячая была.

— Конечно, конечно! — обрадовался старичок, видимо довольный тем, что для него нашлось поручение. — Так это, надо бы спросить у ребят про машину тогда! А то, что мы...

— Идите, Фёдор Михайлович, — спокойно, но очень властно распорядилась начальница. — Всё спросим. Дайте им себя в порядок привести. Нам всё равно спешить некуда.

Дедок согласно закивал и, окинув нас хитроватым взглядом, заковылял назад по коридору. Меня всё ещё пробирал озноб, поэтому я толком не отреагировал на услышанное, а вот Вовка и Игорь вопросительно посмотрели на Маргариту Павловну.

— Нам в райцентр надо, — деловито сказала она. — Чего толку здесь сидеть? В последнем сообщение было сказано про эвакуацию в районные центры. Там бомбоубежища большие. У нас под Кировским заводом так вообще хоромы царские. Я-то знаю. У меня отец их строил. Там полностью автономный цикл жизнеобеспечения и такая защита, что никакие твари не заберутся. Наверняка кому надо — уже там.

— А почему вы уверены, что в этом убежище все будут рады десятку немощных стариков? — спросил Гарик.

— А кто вам сказал, что я уверена? — как-то странно хмыкнула женщина. — Но всё лучше, чем сидеть здесь в темноте и холоде, дожидаясь, когда придёт твоя очередь становиться кормом, неизвестно даже для кого. Или что? Предлагаете бросить стариков умирать, как отработанный, бесполезный материал? Как их дети поступили?

— Их дети может и рады были бы вернуться, — начал было я, — да вот только вряд ли в живых остались...

— Не собирались они ни за кем возвращаться. Люди — эгоисты, только о себе думают. Поэтому, может с вами нас в убежище и пропустят. Вы же молодые. Здоровые. Работать можете. Да и с чертями сражаться. Если не врёте.

— Не врём, — отозвался Володька с нотками лёгкой обиды.

— Ну ладно, — женщина изобразила деловую улыбку. — Вы пока себя в порядок приведите, позже обсудим что и как надо сделать.

— Говорите так, словно мы уже согласились, — хмыкнул Мезенцев.

— А разве это не так, молодые люди? — начальница пристально посмотрела на Гарика, явно не ожидая, что её распоряжение может подвергнуться сомнению.

Мезенцев спокойно выдержал этот повелительный взгляд.