Где ты?

Прошло полтора года, и Мэри продолжала стараться. Филипп по утрам отвозил детей в школу, Мэри забирала их после занятий. Томас не расставался со старшей сестрой, к которой очень привязался. Каждую среду он отправлялся после обеда в библиотеку Монтклера и отыскивал там для Лизы все, что касалось Гондураса. Делал фотокопии газетных статей, а она вклеивала их себе в альбом, перемежая своими рисунками то углем, то черным карандашом. Лиза ходила с Томасом на бейсбол, сидела на перилах и, когда Томас бил по мячу, вопила на весь стадион, поддерживая его. В августе они вместе ездили в спортивный лагерь. А Филипп с Мэри сняли маленькую виллу в Хэмптоне, у самой воды. На зимние каникулы дети отправились учиться кататься на лыжах, а взрослые прожили неделю вдвоем в шале на берегу замерзшего озера в Адирондаке. Семья по-прежнему делилась на пары, но пары изменились: с одной стороны родители, с другой — дети. Изменилась и Лиза. Девочка день за днем превращалась в девушку.

* * *

В январе 1993 года Лиза отпраздновала очередной день рождения: ей исполнилось четырнадцать лет, и в гости к ней пришли восемь подружек. Ее кожа становилась все более смуглой, а в глазах все ярче разгорался огонек непокорства. Мэри порой даже беспокоила расцветающая красота Лизы, особенно когда они шли вдвоем по улице. Взгляды прохожих напоминали Мэри, что время не стоит на месте, и она ощущала нечто вроде зависти, хотя ни за что бы в этом не призналась. Дерзость и выходки Лизы частенько служили поводом для ссор. Лиза тогда запиралась у себя в комнате, в которую допускался только брат, и погружалась в свой секретный дневник, который прятала под матрасом. Она не особенно утруждала себя учебой, делая ровно столько, чтобы оставаться в середнячках. К удивлению Филиппа, она не покупала себе ни пластинок, ни комиксов, ни косметики и никогда не ходила в кино. Все деньги, которые ей давали на карманные расходы, она складывала в синего плюшевого зайца, служившего копилкой благодаря молнии на спине. Казалось, Лиза никогда не скучала, даже если сидела часами, уставившись в никуда. Она жила в своем собственном мире, лишь изредка выходя из него к тем, кто ее окружал. Чем больше проходило дней, тем дальше отдалялась ее планета.

Наступало лето, заканчивались занятия в школе. Чудесный июнь подходил к концу, обещая долгожданный праздник — школьный пикник. Филипп, Мэри и Томас готовились к нему три дня.

8

На завтрак Томас пришел последним. Лиза есть не захотела, и Мэри быстренько приводила кухню в порядок. Укрытые бумагой торты уже аккуратно стояли в багажнике, а Филипп нетерпеливо нажимал на клаксон, поторапливая семейство. Когда был застегнут последний ремень безопасности, мотор уже урчал. Ехать до школы было всего десять минут, и Мэри не видела причин для подобного нетерпения. По дороге Филипп все время поглядывал в зеркало заднего вида. Его раздражение было настолько очевидным, что Мэри поинтересовалась, в чем, собственно, дело. С трудом сдерживаясь, Филипп обратился к Лизе:

— Три дня мы все стоим на ушах, готовясь к твоему празднику по случаю окончания учебного года, и единственный человек, кому на все это глубоко напле вать, — это ты!

Разглядывая облака за окном машины, Лиза не соизволила ответить.

— Молчишь? И правильно, — продолжал Филипп. — С твоими результатами гордиться нечем.

Надеюсь, на следующий год ты подтянешь свою успеваемость, иначе множество профессий станут для тебя недоступны.

— Для того, чем я хочу заниматься, моих оценок вполне достаточно!

— Наконец-то отрадная новость! Мы узнаем, что ты чего-то хочешь! Вы все слышали? У Лизы есть желание!

— Да что с вами такое?! — вмешалась Мэри. — Успокойтесь сейчас же!

— Спасибо за поддержку, — иронично продолжал Филипп. — А могу я узнать, что же это за работа такая, которая ждет тебя не дождется и для которой достаточно даже твоих ничтожных познаний?

Лиза процедила сквозь зубы, что, как только станет совершеннолетней, вступит в Корпус Мира и вернется в Гондурас, чтобы заниматься тем же, чем занималась ее мать. Мэри, у которой сразу заныло в животе, отвернулась к окну, чтобы скрыть свои эмоции. Завизжав тормозами, машина резко остановилась у обочины. Томас вжался в сиденье, вцепившись в ремень безопасности. Филипп в бешенстве обернулся.

— Сама додумалась или подсказал кто? Вот, значит, ькак ты понимаешь отзывчивость?! Вот какова твоя нам благодарность! По-твоему, в этом и заключается истинное благородство?! Бегство от собственной жизни ты расцениваешь как мужество! А ты знаешь, к чему это ведет? И это ты хочешь принять за образец? Но где же свидетели того счастья, которое она оставила за собой? Ты никогда туда не вернешься, слышишь? Или ты хочешь, чтобы я тебе напомнил, что бывает, когда отказываешься от собственной жизни?..

Мэри сжала руку мужа.

— Замолчи! Ты не имеешь права говорить ей такие слова! Ты говоришь не со Сьюзен, слышишь?!

Филипп выскочил из машины, в сердцах хлопнув дверцей. Мэри повернулась к Лизе и погладила по щеке плачущую от испуга девочку.