Где ты, Маленький 'Птиль'

-- Не знаю, как, -- перебил его Орик. -- Не вы же и не те двое членов правительства, знавших тайну, выдали ее.

-- В себе-то я уверен, -- едко рассмеялся Горгонерр, -- но теперь не очень-то доверяю своим коллегам. Оба ученых не только не знали, что это за машина, но знали даже абсолютно иное ее назначение: охрана всеполитор-ского воздушного и космического пространства над планетой.

-- Они что, -- спросил Орик, -- не могли догадаться, эти ученые, что вы их, скажем изящно, -- дезинформировали?

-- Нет, догадаться они не могли.

-- Если так, квистор, -- сказал Орик, -- тогда, простите, ищите разгадку в среде посвященной элиты. Увы!

-- Конечно, мы построим новую машину, построим, но не сейчас, а когда выиграем войну, да поможет нам Чистый Разум!

-- Вы полагаете, война будет? -- спросил Орик.

-- Да ну вас, право! -- резко сказал Горгонерр. -- Если взорвали машину, вы что думаете, повстанцы на этом успокоятся?

-- Простите, квистор, -- сказал Орик, -- мне неприятен ваш тон и ваше небрежное отношение к собеседнику.

-- Извиняюсь, -- сухо и нехотя сказал Горгонерр. -- Теперь, когда геллы свободны и, допустимо, озлоблены, стоит подумать и об уступках. Кстати, как это именно гелл мог швырнуть бомбу, это с их-то добродушием?

-- А разве вы не помните историю с геллом, повредившим голову, -биополе перестало на него влиять.

-- Но как он проник в мой кабинет?

-- Раздавил стекло.

-- Не смешите меня! Оно непробиваемо.

-- Значит, лазером. Кое-где они...

-- Они давно запрещены. Законом.

-- К употреблению. Но где-то же они сохранились?

-- Но стекло не было оплавлено.

-- Даже я больше знаю, -- сказал Орик. -- Этих следов и не могло быть, частично стекло было разрушено взрывом.

-- Сообщаю вам, что через час я назначил экстренное заседание моего кабинета в полном составе. Не в моем кабинете буквально, конечно, -- добавил он с ухмылкой. -- Прошу вас присутствовать.

Орик попросил нас не покидать дом, ждать его, и улетел.

... Средний "этаж" в воздухе занимали еще не пришедшие в себя геллы, верхний был, по ощущению, переполнен мчащимися военными машинами, машины гражданские опасливо держались на маленькой высоте, а по некоторым дорогам пошире шли иногда колонны серых танков. При этом не слышно было ни единого выстрела.

Мы включили телек и сразу же наткнулись на правительственное сообщение "всем политорам" государства. Оно было кратким: через полчаса в правительственных кругах начнется дебатирование вопроса об улучшении условий труда и повышении заработной платы. Сами дебаты транслироваться не будут, но часа через два результаты их будут обнародованы.

-- Как страшен мне этот квистор, -- задумчиво сказала Пилли.

-- Типичный политик и обязан на всякий случай сделать этот ход, показав, что признает силу противника, -- сказал папа.

-- Еще бы, -- сказала Пилли. -- Геллы-то -- свободны!

... Я слушал их тогда, и мне казалось, что, хотя они говорят и на важные темы, может, сам их разговор -- это прежде всего не молчать, не молчать и не думать, замкнувшись, об Алурге. А сейчас, стоя на скале над ними и не слыша никаких разговоров, я думал, что говорят они теперь вовсе о другом, потому что война уже началась.

А тогда, когда мы все ждали Орика и (зачем-то) решения квистории, я думал о словах папы, что война может оказаться затяжной. Опять показались вдалеке и внизу танки квистора, и Пилли сказала:

-- Экипаж танка, если надо, включает некую аппаратуру, ну, как бы максимально уплотняющую воздух впереди себя метров на четыреста -- пятьсот. Нет, это не ветер. Это как бы плотное тело, которое отталкивает буквально все впереди себя: и врагов, и их технику, и гранаты. Страшное оружие.

-- Я все думаю и думаю: как нам-то вам помочь!

-- Вы и так помогли сверх меры! -- сказала Пилли.

-- Алург, -- сказал папа. -- Помог Алург, а не мы.

Я смотрел в этот момент в небо на летающих в беспорядке геллов, и вдруг увидел через широко открытые двери на балкон, как трое геллов, взявшись за руки (а в середине -- маленький гелльчик), стремительно летят в сторону нашего дома.

-- Латор! -- заорал я. -- Это Латор, Лата и Мики!

Через минуту Латор, Лата и Мики, громко смеясь, оказались на нашем балконе, а потом и в комнате.

Какое там -- чай или завтрак! Геллы места себе не находили. Они хохотали, вскидывали руки и крылья вверх, маленькая Мики несколько раз в восторге выбегала на балкон, выпархивала вверх и, сложив крылья, бросалась с огромной высоты вниз, и только пролетев метров пятьдесят, распрямляла крылья и мигом возвращалась обратно, -- страшно было смотреть на ее веселые игры.

-- Ты еще не улетел! Не улетел! -- повторяла она, каждый раз подлетая ко мне, обнимая меня маленькими ручками за шею и повисая на мне. Мило улыбаясь, даже краснея, Лата сказала:

-- Я не понимаю, что со мной, Пилли! Я совершенно ничего-ничего не понимаю.

В этот момент мы увидели по телеку лицо ведущего диктора, и Оли сразу врубила звук. Диктор сказал: