Где ты, Маленький 'Птиль'

-- Вы полагаете, -- сказал Горгонерр, -- что раз связи с Землей быть не может, вы способны осчастливить нас своим пребыванием лишь дней на десять?

-- К нашему огромному огорчению, да, -- мягко сказал папа, и, вероятно, каждый из политоров и я знали, что это всего лишь заявление смелого человека, не более.

-- Как вы представляете себе ваше возвращение? -- вежливо спросил Горгонерр. ("Если мы не уничтожим ваш корабль", -- подумал я.)

-- Здесь все ясно, -- сказал папа, -- отпадает, увы, вариант нашего ухода на нашем же корабле: если ваше топливо подойдет нам, то его нужно столько, что на наш корабль его не поместить, корабль мал, а Земля очень далека.

-- А второй вариант? -- спросил квистор.

-- Единственный возможный, если вы будете столь любезны: Карпий "довозит" нас до той точки, где он нас "взял", и выпускает на волю, тогда у нас хватит и своего топлива.

Наступила значительная пауза.

-- Разумеется, -- добавил папа, -- в момент расхождения наших кораблей существует возможность, что обе стороны узнают координаты друг друга, но, как я понял, вы этого не боитесь, мы -- тоже. А вы, с ваших слов, так заинтересованы в контакте с нами ("О!" -- воскликнул квистор), что, пожалуй, при прощании мы просто должны обменяться нашими координатами.

-- Разумеется, -- сказал Горгонерр и добавил грустно: -- Если вы, конечно, настаиваете на отлете через десять дней. Папа сказал:

-- Одна из самых сложных вещей -- это разница наших психологии, точно определить которую посложнее, чем определить уровень цивилизаций и, скажем, уровень военных возможностей, не так ли?

-- О, естественно, уль Владимир!

-- Поэтому я не уверен, поймете ли вы точно то, что я скажу вам. Если бы я был уверен, что вы настроены против нас воинственно (Горгонерр и остальные дружно замахали руками, явно протестуя), если бы, -- продолжал папа, -- ваша угроза была очевидной и я был бы здесь один, то все бы решалось просто: вы от меня ничего бы не узнали -- точка. Казалось бы, здесь со мной маленький сын, за которого я отвечаю, но вы тем не менее от меня ничего не узнаете тоже. Мы здесь будем всего десять дней -- ну и что? Мы можем установить посредник в космосе -- спутник связи -- и договориться о визите любой из сторон в гости друг к другу. Вот и все. Есть Земля -- и поэтому у меня нет выбора.

Опять была длинная пауза (несколько, по-моему, политоры себя ею выдавали; или они, действительно, боялись нашего нашествия, отпусти они нас на волю?).

-- Все это очень серьезно с ваших слов, уль Владимир, -- сказал наконец Горгонерр. -- Вы бы хотели улететь, мы были бы счастливы задержать вас, но вы очень тверды в своих намерениях, а мы...

В этот момент вдруг дико заорал Сириус, все вскочили, только Горгонерр гордо остался сидеть, я успокоил Сириуса, надел на него намордник, политоры, похоже, облегченно вздохнули и снова сели, но было ясно, что первая встреча окончена.

Возле выхода из садика нас ждала, как я понял, наша машина и улыбающийся голубоглазый политор.

-- Этого молодого человека, младшего квистора нашего правительства и вашего постоянного гида, зовут Орик. -- Горгонерр сделал ударение на "и". -Прошу к вашей машине.

Мы распрощались с ним самым любезным образом, сели в машину. Орик занял место за рулем, улыбнулся нам очень весело и открыто, и наша машина мягко и быстро поплыла над самой землей, а потом вдруг резко взмыла в воздух, и мы с папой увидели и услышали жутко веселое чириканье Ори-ка: вероятно, их "плееры" смех "перевести" не могли никак. Мы с папой заулыбались: Орик явно был веселым политором, и что нас просто поразило, перегнулся через свое сиденье (мы сидели сзади) и погладил Сириуса, хотя я вновь снял с него намордник.

10

Парк "Тропики" был гордостью нашего спецгородка. Его обнесли высокой прозрачной стеной, чтобы он и снаружи был виден, и создали там тропический климат. Естественно, все растения в парке были тропические и субтропические и тропические же, конечно, звери. Мы этот парк обожали, особенно зимой: снимешь пальто и зимние сапожки в раздевалке парка, кроссовочки на ноги -- и гуляй себе по жарище в одних шортах и бобочке.

Глубоко вздохнув, я вспомнил, что именно в "Тропиках" я впервые в жизни поцеловался с Наткой.

Я думал об этом, сидя с папой в нашей летящей машине и глядя на улыбающийся на затылке глаз Орика, наверное, потому, что высоченные деревья под нами были явно тропические, разве что цвета непривычного: листья красные, фиолетовые, ядовито-светло-зеленые, даже белые. Орик "вез" нас в наш дом, он явно просто пока катал кругами; я догадался, что кружит он именно в центре Тарнфила, по плавным поворотам и потому еще, что все здания состояли из одного шара и принадлежали политорам знатных родов.

-- А знаете, -- сказал Орик, -- почему я так лихо взмыл вверх, хотя вы были не пристегнуты ремнями? Ощути я в сотую долю секунды хоть на чуточку лишний угол взлета -- мгновенное нажатие вот этой вот кнопки -- и сразу же машина закрывается прозрачным куполом, -- видите щели по всей длине борта?

-- А ну-ка, -- сказал ему папа. -- Разочек для интереса.