Где ты теперь?

– Обратно можешь доплыть на корабле. До Бергена. Это займет сутки, но поездка очень приятная. Ты ведь корабли любишь больше самолетов.

– Да. Матиас?

– Что?

– А чем все-таки ты тут занимаешься?

– Деревья сажаю, – сказал я, осознавая, что он не об этом спрашивал.

– Почему ты не вернешься домой? Мама ужасно соскучилась.

– А ты?

– И я тоже.

– Может, я вернусь летом, – сказал я.

– Обещаешь? Не скажешь опять, что опоздал на самолет, как в прошлый раз?

– Я действительно опоздал тогда на самолет!

– Угу.

– Я скоро вернусь. Летом самолеты часто летают.

Отцу хотелось, чтобы мы вернулись вместе, через несколько дней, поплыли на корабле, ему хотелось обезопасить себя. Я объяснил, что пока мне еще рано возвращаться, рассказал о том, что София в больнице, о том, что произошло с момента нашего последнего разговора, и обо всем, о чем не написал в открытках.

– Я… мы… Матиас, мы расторгли договор аренды на твою квартиру. Ты же не звонил… – сказал отец извиняющимся голосом, – ты же все равно там больше не живешь, зачем зря платить, правда? А вещи твои перевезли к нам. И машина твоя теперь у нас.

– Все правильно. Я в любом случае собирался съезжать. – Я попытался обратить слова в шутку, но особо смешным это никому из нас не показалось. Я вновь стал серьезным. – Не уверен, что смогу опять поселиться дома. Мне кажется, я уже для этого староват.

– Мы подумали и решили, что, может, ты пока поживешь в летнем домике? А потом подыщешь себе новое жилье.

– В Йерене?

– Да. Я поговорил с соседями, и если захочешь, летом тебе там и работа найдется.

Отец подумал обо всем.

Я же почти ни о чем не думал.

Когда через полчаса вернулись Херлуф с Йоугваном, мы с отцом в отличном настроении сидели, прислонившись к дереву, и щурились на солнце. Я все объяснил Херлуфу, а тот сказал, что это чудесно. Он был добрым и разрешил мне уехать пораньше. Мы с отцом дошли до машины, положили его чемодан в багажник и поехали сначала в Торсхавн, зашли там в супермаркет за едой, а отец купил кое-каких сувениров для мамы, брошюру по вязанию и бело-синюю футболку с надписью «I Love Foroyar»[87] и нарисованным козлом. Футболку отец тотчас же надел на себя, мы сели в машину и поехали в Гьогв, на Фабрику, а по дороге я раздумывал, как мне получше описать свою тамошнюю жизнь, рассказать, что все изменилось после того, как мы вытащили из воды Карла, и после трагедии с Софией, объяснить, почему я пока не могу вернуться домой.

Постепенно выяснилось, что мама с отцом знали о моей жизни больше, чем мне казалось, и что объяснять придется не так уж много. Еще год назад, в конце лета, во время первой беседы с моими родителями, Хавстейн рассказал им, что это за место, и убедил, что мне, наверное, будет полезно пожить там какое-то время. Поэтому они не звонили. Больше того – Хавстейн всю осень и весну примерно раз в месяц звонил им сам и рассказывал про мою жизнь. Поэтому я и не чувствовал, что они беспокоятся.

Итак, приезд отца – это что-то вроде родительского собрания.

Мы сидели на пригорке над бухтой – я, он и Хавстейн.

Разговаривали.

Что называется, перетряхивали грязное белье.

– Тебя, Матиас, уязвило, что я разговаривал с твоими родителями, а тебе не сказал? – спросил Хавстейн.

– Да нет, не особенно, – ответил я, – хотя я такого не ожидал, да ладно уж.

– Мне не хотелось, чтобы ты еще и об этом думал, – пояснил Хавстейн.

– Это ты попросил отца приехать?

– Нет, – не без гордости ответил отец, – я сам придумал.

– Ты хорошо придумал.

Порывшись в невидимом руководстве для психиатров, Хавстейн предложил:

– Я, пожалуй, оставлю вас наедине.

– Спасибо, – сказал отец, крепко пожимая Хавстейну руку.

– Quality time,[88] – сказал я.

Мы остались вдвоем. Отец и сын, сидящие на травке над бухтой, откуда видно Северный полюс, а тем, кто сможет заглянуть на другую сторону, – и Южный тоже.

Никогда не думал, что мы когда-нибудь будем сидеть здесь вот так и я вновь почувствую отцовскую заботу.

– Не хочешь рассказать про Софию? – поинтересовался он.

– Про Софию?

– Насколько я понимаю, она сейчас в больнице. Несчастный случай?

– Да. Она может умереть в любой момент. Давай лучше молча посидим.

– Почему?

– Эффект бабочки, – сказал я. – Бабочка взмахнет крыльями – и погода изменится.

– Ты ведь влюблен в эту девушку, правда? В Софию?

– Отец, не надо. Пойми, мне уже не четырнадцать.

– Нет, конечно нет. Верно. Извини.

Мы немного помолчали. Потом он спросил:

– Матиас, что же с тобой на самом деле произошло?

Странно было услышать от него эти слова. Что со мной произошло. Я забеспокоился. Почувствовал, что сердце начало биться быстрее. Испугался, что он это заметит.

– А знаешь, ведь уровень воды в море постоянно растет. На один сантиметр в год. Это чистая правда. А ежегодный подъем почвы составляет в среднем всего четыре миллиметра в год. Не больше. Тебя это не пугает?

– Матиас…

– А Исландия находится на стыке двух материковых плит. И поэтому там высокая вулканическая активность. Страна может расколоться надвое в любой момент. Ты об этом никогда не задумывался?

– Матиас, что с тобой случилось? Зачем ты об этом рассказываешь?