Где ты теперь?

— Странно, Каролин Маккензи тоже там останавливалась. Мне почудилось, будто ее что-то заинтересовало, но, должно быть, она сама не поняла, что именно, иначе, уверен, она обязательно бы сказала.

Барротт снова постоял у той стены.

— Если вспомню, то не сегодня.

Ривз вынул из кармана визитку.

— Я записал для вас свой сотовый. Если вам что-нибудь придет в голову и вы захотите вернуться сюда, позвоните мне, и я предупрежу охрану, чтобы вас немедленно впустили. В любой час.

— Спасибо.

Барротт вернулся в отдел и обнаружил, что там снова забурлила деятельность. Ахерн, усталый и измученный, ослабив узел галстука, мерил шагами пол в своем кабинете.

— Кажется, мы что-то раскопали, — сказал он, — На Стива Хокни, племянника Дерека Олсена, владельца дома, где Маккензи снимал квартиру, по малолетству было заведено дело. Мы подняли его из архива. Серьезное обвинение, хотя никакого насилия. Торговля марихуаной, кража со взломом и воровство. Дядюшка сумел нанять хороших адвокатов, которые спасли племянника от двух лет тюрьмы для несовершеннолетних. Если верить Лил Крамер, Хокни шантажировал ее пропажей часов у Маккензи. Произошло это за день или два до исчезновения Мака. Мы сейчас разыскиваем Хокни. Его группа регулярно дает концерты в Сохо и Гринвич-Виллидж. Он часто меняет сценические костюмы, даже пользуется париками и гримом, чтобы изменить внешность.

— Как насчет остального, о чем рассказали Крамеры?

— Мы говорили с Брюсом Гэлбрейтом. Совершенно невозмутимый тип. Он подтвердил, что действительно интересовался у Лил Крамер насчет своего кольца, но она все неправильно восприняла. Он и не думал ее обвинять. Говорит, что просто спросил, не видела ли она кольцо, когда убирала. Она подняла шум, разоралась во все горло. Зная ее прошлое, можно понять, почему она так остро отреагировала на простой вопрос.

Пока Ахерн говорил, пришел Боб Гейлор.

— Наши ребята только что вышли на дядюшку Хокни Дерека Олсена, старика домовладельца. Он подтвердил, что между его помощником Говардом Альтманом и его племянником существовало соперничество. А еще он сказал, что они оба ему осточертели. Он оставил сообщения на автоответчиках обоих, что распродал всю свою недвижимость и что шар для сноса зданий ударит в стену дома на Сто четвертой улице завтра утром. Мы не стали ему говорить, что разыскиваем его племянника. Просто сказали, что хотели убедиться в правдивости Крамеров.

— Как он о них отозвался?

— Трудолюбивые, порядочные люди. Он был готов доверить им все, что у него есть.

— У нас есть фотографии Хокни? — спросил Барротт, — Хочу сравнить его с одним из снимков, который я только что видел в офисе Ривза. У меня такое чувство, будто я что-то пропустил.

— На столе лежит рекламная фотография, где он снят с группой, — ответил Ахерн.— А еще найдется с десяток снимков наружного наблюдения.

Барротт начал рыться среди хаоса на столе Ахерна, затем поднял фотографию, которую там нашел.

— Тот самый, — громко сказал он.

Ахерн и Гейлор уставились на него.

— Ты это о чем? — спросил Ахерн.

— Я об этом типе, — сказал он, показывая.— А где другой снимок Лизи, когда она позировала своей подружке, с Демарко на заднем плане?

— Одна из копий где-то там в стопке.

Барротт поискал, потом, удовлетворенно хмыкнув, сказал: — Вот она.

Он взял в руки обе фотографии и сравнил. Через секунду он уже набирал номер сотового телефона Лукаса Ривза.

67

Как я и ожидала, санаторий, где находилась мама, оказался роскошным и снаружи, и внутри. Ничего удивительного, раз выбирал Эллиотт. Толстые ковры, приглушенный свет, красивые картины на стенах. Я добралась туда около половины пятого, дежурную на входе явно успели предупредить о моем приезде.

— Ваша мама вас ждет, — произнесла она профессионально поставленным голосом, очень подходящим к окружающей обстановке.— У нее люкс на четвертом этаже с прекрасным видом из окна.

Она поднялась и отвела меня к лифту — красиво декорированному устройству с оператором и бархатной скамьей для пассажиров.

— Люкс мисс Оливии, пожалуйста, Мэйсон, — пробормотала моя провожатая.

Я вспомнила, что в дорогих психиатрических клиниках не принято пользоваться фамилиями пациентов. Оно и к лучшему. Другим гостям совершенно необязательно знать, что в их среде появилась миссис Чарльз Маккензи.

На четвертом этаже мы вышли и зашагали по коридору к угловому номеру. Постучав в дверь, дежурная сразу ее открыла.

— Мисс Оливия, — позвала она чуть громче, но все же не выходя за рамки правил, установленных в пансионе благородных девиц.

Я прошла за ней в изящно обставленную гостиную. Мне приходилось видеть фотографии номеров люкс в парижском «Plaza А^ёпёе», и теперь у меня создалось впечатление, будто я вошла в один из них. В дверях спальни появилась мама. Не говоря больше ни слова, эскорт удалился, и мы с мамой посмотрели друг на друга.