Где валяется прЫнц, или как мы выглядим во время секса

Максим сделал шаг в сторону сказочно красивой птицы и протянул руки с камнеобразными яйцами. Птица взяла в лапы яйца и прижала их к себе, после чего перенесла свой взгляд на спрятавшихся под куполом двух лепреконов, затем посмотрела в глаза Максиму, произнесла: 'Делай свою работу, воин!', - и, взмахнув крыльями, исчезла. Через пару секунд купол над человекоподобными существами пропал. Юноша увидел, как на него несутся два маленьких злых существа, в руках которых неизвестно откуда появились штыкообразные прутья. Молодой человек отскочил назад, упершись спиной в холодильник. Страх пришёл сам собой…

— А где камень? — спросил Антон.

— Что? — произнес Максим, не сразу осознав, что он снова переместился в реальное временя.

— Камень где? — повторно зада вопрос товарищ.

— Да вот же! — указав пальцем на лежащий у ног Антона камень, выпавший из рук первого лепрекона.

— Смотри, как из руки выскочил, я даже не увидел, — продолжил Антон, — положу его снова в холодильник, пусть лежит.

— Правильно, — поддержал Антона Максим, и посмотрел на время. — Знаешь, Антош, буду я идти, есть у меня одно мероприятие на вечер, нужно спешить, даже домой не успею заскочить, так что, спасибо.

— Ладно, до встречи, мне ещё фотки нужно в интернет выгрузить, — ответил Антон.

Ребята, пожав один другому руки, занялись каждый своим делом. Максим вышел из подъезда и прямиком направился к автобусной остановке. Долго ждать не пришлось, транспорт ходил по расписанию, автобус приехал через пять минут. Юноша хорошо знал, где за городом ведутся раскопки, спокойно доехав автобусом до последней остановки, молодой человек направился к археологическому месту пешком.

'Закрытая территория, ведутся археологические работы', - гласила предупреждающая табличка, Максим остановился. Дальше не было смысла двигаться, и юноша разместился под деревом. Прошел час. Ничего обычного не происходило, внимательно рассматривая окрестность, молодой человек нашёл несколько лазеек, позволявших приблизиться к предполагаемому расположению страшного логова. Макс медленно начал перемещаться. Как не странно, по обнаруженной в зарослях тропинке, юноша без препятствий, минуя ограждения, смог пройти незаметно к месту раскопок. Приблизившись к ограждению начала раскопок, он услышал разговор археологов, после чего остановился и спрятался.

— Вот муравьи, самые сильные насекомые со всех живых видов, существовавших на планете, — говорил высокий мужчина, — они живут коллективно, словно люди. Но у них нет набегов муравейников один на другой, они даже не знают о существовании других муравейников за пределами своего леса.

— Хотела бы напомнить про тропических американских муравьёв, получивших наименование Атта, — продолжила молодая девушка. — Они строят муравейники диаметром в шестнадцать метров, которые вглубь земли уходят на девять метров и имеют много ярусов. Каждый ярус имеет своих жителей, которые работают во благо общей цели.

— Согласен, — снова подключился высокий мужчина, — но им безразлично, что происходит в других муравейниках, они строят свою цивилизацию.

— А знаете ли вы, что у муравьёв Атта, существует своё сельское хозяйство. Да-да, муравьи пасут на листьях деревьев тлей, собрав их в стада. Затем они доят их и получают нектар, хранение которого осуществляют в хорошо склеенных с листьев резервуарах.

— Знать бы их мысли… — начал фразу высокий мужчина, и тут же, внизу разрытого рва, раздался грохот. — Что это? Там же ничего нет?

— Смотрите, гриб пыли. Обвал, — сказал молчавший всё это время парень.

Это были последние слова, услышанные Максимом до паузы во времени. Застывший мир сливался с невидимым логовом, отливающим в небо свинцовым светом.

К археологам, со злобным искаженным страданиями лицом, шла высокая старуха. Из её костяных рук, не имеющих кожи, сверху вниз взлетала огромная железная коса. Делая уверенные шаги, она косила всё, что попадало ей на пути. Старое черное платье, обтягивающее её тело, с развивающимся на ветру шельфом, напоминало приближающуюся бурю. На ногах у неё были красные от крови сапоги, с серебряными бубенцами. Не знающая жалости и неподдающаяся никаким словесным убеждениям, она знала свои жертвы в лицо.