Где же ты, счастье…

— Зориночка, как ты себя чувствуешь?

— Прекрасно! А почему я должна плохо себя чувствовать?

— У тебя вчера была температура, ты всю ночь бредила.

— Ничего не помню, — она коснулась пальцами своего лба, тот был холодный. — Марта, я правда ничего не помню. А Аня уже ушла на работу?

— Да, только что.

— Тогда я иду завтракать. А ты мне в столовой расскажешь, что со мной вчера произошло… Да, и еще… сегодня нужно съездить на работу.

— Может, не нужно? — с осторожностью спросила Марта. — Вчера вызывали врача…

— Марта, я прекрасно себя чувствую. Зачем вызывали врача? И вообще, что происходит?

— Ты ничего не помнишь?

— Нет. Я проводила отца с Викторией, вернулась домой и уснула.

— Ну ладно, ладно, — махнула она рукой, — спускайся в столовую, завтрак на столе.

Домработница вышла из комнаты и с тревогой подумала: «Странно, что это с ней? Ничего не помнит. Господи, помилуй, будто дух Ксении Михайловны приходил… Что же она с ней делает? Больше ничего ей не скажу о вчерашнем и Аню попрошу, чтобы не говорила».

Марта принесла из кухни завтрак и стала ждать хозяйку. Зорина бодрой походкой вошла в столовую и сразу посмотрела в окно.

— Интересно, какая сегодня погода? Марта, ты была на улице?

— Да. Утром было пасмурно, но солнышко уже выглядывает. Думаю, распогодится.

— Хорошо бы. Поеду на работу.

— Ешь, набирайся сил… — теребя подол фартука, продолжала смотреть на нее Марта, не скрывая беспокойства.

— А вообще-то, ты права, — отбросив пряди волос на спину, согласилась Зорина. — Сегодня займусь другими делами.

— Вот и я так думаю, — обрадовалась женщина решению хозяйки.

Съев творог со свежей клубникой и выпив кофе, Зорина, начала строить планы на день.

— А ты, Марта, можешь идти домой. Пусть сегодня у тебя будет выходной.

— Мне не нужен выходной, — возразила женщина, не желая оставлять хозяйку одну. — Дома все в порядке, а здесь у меня еще дела есть. Постирать нужно, комнату убрать.

— Как хочешь, — махнула рукой Зорина, — а я пойду к папе в кабинет. Ты пока не беспокой меня.

— Хорошо, — недоумевала Марта, думая: «Раньше она месяцами туда не заглядывала, а сейчас не успела проснуться — и сразу в кабинет».

Зорина почти бегом поднялась по лестнице, вошла в кабинет и сразу подошла к сейфу. Вспомнив, каким образом она тогда открыла его, взяла с полки шкафа книгу и все повторила, как велела бабушка. Открыв дверцу, достала фамильную рукопись. Устроилась в кресле отца за рабочим столом и стала перелистывать страницу за страницей. Медленно погружаясь в тайны двух женщин, которых уже нет на свете. Их дух будто присутствовал в каждом слове, на каждом листе, к которым много-много лет назад они прикасались. Многое ей было непонятно, но оторваться от чтения она не могла. Ее будто затягивало в прошлое, в нечто таинственное. Девушка вчитывалась в непонятные рецепты приготовления отваров и настоев, поражалась изобретательности представительниц двух поколений. Затем, к ее удивлению, записи превращались в личные дневники, где были описаны их тайные личные мысли. Зорина откинулась на спинку кресла и задумалась. «Действительно ли они были колдуньями… И это хотела мне передать бабуля? Никогда, никогда, я не буду этим заниматься. Сожгу тетрадь и забуду, как страшный сон. Ой, она же просила, чтобы я закопала ее на могиле, если не собираюсь продолжать вести эту тетрадь», — Зорина захлопнула рукопись, прижала ее рукой к груди и вышла из кабинета. Чтобы Марта случайно не наткнулась на тетрадь, Зорина спрятала ее в комод, где лежало белье, решив тайно сжечь при первом удобном случае, когда останется одна.

В доме еще чувствовалась смерть, печаль словно висела в воздухе. Комната бабули была заперта, но от этого, когда Зорина проходила мимо, становилось жутко, почему-то неудержимо тянуло заглянуть в холодную опустевшую спальню. Назойливые мысли о рукописи и о бабушке не давали покоя. Решив открыть сейчас спальню Ксении Михайловны, девушка взяла ключ и направилась к двери. Постояла в коридоре несколько секунд, прислушалась и, убедившись, что рядом нет Марты, решительно открыла комнату и вошла. Внучка привыкла видеть бабулю в кровати, встречающую ее улыбкой, а сейчас почувствовала холод. Но вдруг ей показалось, что тень бабули таится где-то в углу. Она присела на край постели, ощутив тепло от постели. Зорина вскочила, как ошпаренная, ее блуждающий взгляд шарил по комнате, по всем вещам. Она спрашивала себя: «Как же они жили, мои далекие предки? Любили, надеялись, страдали. Бабушка, дедушка и пра, пра, пра… многие, чья кровь придает тепло моей крови? Я частичка огромного целого, всего моего рода, уходящего во тьму столетий. Едино ли все это? Как бы я хотела угадать сейчас, какими они были?»