Где живут счастливые?

А ведь действительно - нерукотворные. Говорят, рукотворно всё, что создано человеком. А, оказывается, нет. Господь по особой милости посылает верным чадам Своим дар нерукотворного таланта. Журавлёву этот талант был послан с избытком. Конечно, имя его быстро вышло за пределы Утёвки. В 1892 году в Самаре был освящён храм Христа Спасителя. Иконы для его иконостаса были заказаны в Петербурге, в мастерской Сидорского. Все. Кроме одной. Икону покровителя Самары, святителя Алексия, Митрополита Московского, губернатор заказал Григорию. И он эту икону написал. К сожалению, сообщение об этом осталось только в небольшой книге, посвящённой созданию храма. Но самого храма уже нет, взорвали в богоборческие годы, наверное, вместе с иконостасом.

Не только в Самаре почитали иконописца-самоучку. Сам царь не обошёл своим вниманием Григория. Да, да, было в жизни Журавлёва и такое событие. Слух о необычном мастере дошёл и до царствующего дома. Император Николай Александрович пригласил его к себе во дворец и заказал ему групповой портрет царской семьи. Целый год жил художник в Петербурге и работал над портретом. Говорят, Журавлёв Государю угодил. 25 рублей золотом ежемесячно назначил он пожизненную пенсию художнику. Но это ещё не всё. Самарскому губернатору было приказано выдать Журавлёву «иноходца с зимним и летним выездом». То-то радость для утёвских мужиков - ездили они тем выездом на рыбалку и в баню.

В иконной лавке Троицкого собора я очень хотела купить открыточки — иконки Григория Журавлёва. Но отец Анатолий только руками развёл:

-  Нет их. Не в продаже нет, а вообще.

Какая жалость! Каждый паломник купил бы с радостью, подарил бы родным и знакомым. Но тираж стоит больших денег, а отец Анатолий еле успевает латать дыры. С Божьей помощью сделал вокруг церкви забор, поставил крест на могиле Журавлёва.

-  А едут к вам, батюшка?

-  Приезжают. Всё больше свои, самарские. Далеко, глубинка...

Как жаль, что эти иконы, эти фрески видят так мало людей. Я сокрушалась об этом в Утёвке, сокрушаюсь и сейчас, когда пишу эти строки. Поверьте мне на слово: перед иконами, писанными безруким художником, очищается душа и даруются слёзы благодати. К ним должны ехать, их должны видеть люди, стоять перед ними и молиться. Говорят, что из Самары от центрального автовокзала ходят в Утёвку автобусы. Отец Анатолий будет рад новым паломникам, как рад он всем, кто приезжает в Троицкий храм.

Иконы утёвского мастера хранятся и в Самаре. В Петропавловской церкви — икона святого князя

Александра Невского, в музее Самарской епархии -«Млекопитательница», «Смоленская», в художественном музее - «Николай Чудотворец». Но всё-таки родина Журавлёва - это особо. Пройтись по земле, постоять у дома, в котором иконописец жил, войти в храм и помолиться среди его икон и фресок - это нельзя сравнить ни с чем. Я долго собиралась сюда и благодарю Господа, что состоялась моя поездка, и я могу рассказать о ней читателям.

Мы ещё постояли на могилке Григория Журавлева перед обратной дорогой. Пошёл дождь, мелкий, незлобный, тёплый. Отец Анатолий отслужил панихиду. Стояли долго. Уезжать не хотелось. И вот в последний раз прикладываюсь к металлическому кресту, беру благословение у отца Анатолия и сажусь в машину. Обратная дорога в Самару. Там тоже есть иконы Журавлёва. Жду с ними встречи.

ИСКЛЮЧИТЕЛЬНЫЙ СЛУЧАЙ

Случайная встреча. Я из автобуса. Он в автобус.

- Здравствуй, сколько лет!

Володька, как ты?

Всё хорошо, а ты? Ладно, я на следующем поеду.

Следующий подошёл сразу же. Он виновато покосился на часы:

Пора... И поговорить не успели.

Звони.

Ты тоже.

Мы не виделись давно, друзья детства, разделившие по-честному самую дорогую и прекрасную пору, не задолжавшие друг другу ничего из той переполненной сокровищницы, но почему-то всё равно чувствующие вину по отношению друг к другу: «Надо бы встретиться как-нибудь». К чему роптать и искать виноватых? У каждого своя жизнь, свое восхождение и своя гонка... Думала об этом до самого дома. Да и дома тоже, думала, пока не ворвался в думы телефонный звонок.

Это неправильно, - говорил мне Володька торопливо, словно опасаясь, что разъединят. - Это неправильно, ведь ты с моей женой даже не знакома, детей не видела, а они уже совсем взрослые, невесты. Приходи. Мы ждём. В субботу. К двенадцати.

...Вырвавшись от родительских «нарядов» полоть грядки, мы любили сигануть на речку. Пекли картошку, орали: «Если б я был турецкий султан, я бы взял тебя в жёны». Володька орал громче всех. Он щедро впускал песню в легкие, раздвигал плечи и даже зажмуривал от удовольствия глаза. Его белый вихор топорщился, голубые глаза блестели от удовольствия. На турецкого султана он явно не тянул, впрочем, и не претендовал особенно. И стелилась пустенькая песенка по луговым ромашкам, по затаившейся к вечеру туманной Клязьме. «Если б я был турецкий султан, я бы взял тебя в жены».