Где живут счастливые?

Всё ещё любите Яшу? - мысленный, неозвученный вопрос. Знаю, что и не озвучить его мне, не посмею. Нет у меня права лезть человеку в душу. Может, сама расскажет? Слушаю.

Всего чуть-чуть перепало ей от мужниной нежности. Только в начале семейной жизни, до рождения первенца. Думала, как думают и будут думать всегда все женщины мира. Ребёнок. Она подарит мужу ребёнка, и малыш сцементирует семью - его плоть, его кровиночка.

Яша по-чёрному загулял после рождения первенца. Он не ночевал дома и даже не считал нужным объяснять жене, где был. Она с ужасом смотрела на его осунувшееся от ночных кутежей лицо, молчала, не позволяла себе даже упрёка. И вдруг — авария на заводе, где он работал сварщиком. Тяжелейший ожог.

Ваш муж в больнице. Состояние критическое, - сообщили ей.

Помчалась в больницу. Вошла в палату и ахнула — он и не он. Запакованный в бинты, сильный и беспомощный мужчина. Глаза смотрят виновато:

Прости меня, Люся. Это меня Бог наказал. За тебя...,

Бросила в углу старое одеяло, да и осталась. Кормить, обихаживать, поить с ложечки, подставлять судно. А когда засыпал, бежала через весь город домой, к маленькому Валерке. Так и кружила челноком - дом, больница. А ещё работа, а ещё магазины. Падала от усталости, но зато видела, как просыпается жизнь в глазах её мужа, как розовеют щёки — выкарабкался, слава Богу. Купила яблок, - дорогие! - но Валерке потом, Яше сейчас нужнее. Несла яблоки, и уже готова была взметнуться по привычной лестнице на третий этаж в палату. Да перегородила дорогу санитарка:

Нельзя к нему...

Забилось сердце. Беда? Неужели самое страшное? В бессилии опустилась на стул, не мигая, смотрела на румяные яблоки. И всё-таки пошла. На ватных ногах. Готовая ко всему. В палату. А в палате на краешке кровати мужа сидела красивая женщина, и Яша рассказывал ей что-то весёлое. Смеялся...

Зачем пошла, - набросилась на неё потом санитарка. — Твой благоверный, ещё руки у него были забинтованы, ещё еле трубку телефонную в руках держал, а уже позвонил любовнице — приходи. Сёстры слышали. Пришла. А тут ты. Вот и пожалела я тебя - пускать не хотела.

Люция положила на тумбочку пакет с яблоками. Даже не взглянула на соперницу, а ему — глаза в глаза:

Ходить буду. Передачи носить буду. Но ты мне больше не муж.

Три месяца лежал Яков Корнеевич в ожоговом отделении. Выписался. Куда пришёл? Конечно, к жене с ребёнком. Приняла, жалко стало. Одевала, обувала, обстирывала - был он ещё очень слаб и беспомощен. Но окреп, пошёл на работу и жизнь вернулась на круги своя. Как-то взял ребёнка погулять, а она на кухне - счастливая. Всё у них по-путнему: отец с сыном на прогулке, жена на кухне хлопочет. Пришли раскрасневшиеся, нагулявшиеся. Усадила за стол, подкладывает вкусненькое.

А папа в парке с тётей целовался, - выпалил Валера с набитым ртом весело глядя на маму...

Очень переживала свекровь. Она прекрасно видела достоинства невестки и хотела сохранить семью. Увезла их всех в деревню: перебесится, успокоится, потерпи, у тебя ребёнок. В который раз решила — потерплю. Ради ребёнка. Да только найдёт свинья грязь. Деревенский здоровый воздух и жизнь на глазах не пошли на пользу. Яков пил, гулял, дрался. Сын затравленно смотрел на отца, беспокойно спал, кричал по ночам. Она прижимала к себе Валеру и понимала: их семье уже не состояться никогда, жизнь не учит её разгульного супруга. Уйду.

Не уходи, — просила свекровь.

Не уходи, -  просил муж.

Ушла. Вернулась в Орск, пришла к брату - приминай меня с ребёнком, нет больше сил терпеть. А у брата - семья. А у брата махонькая комнатка в бараке. Принял. Сам соорудил себе брачное ложе за занавеской, а её с Валеркой определил на скрипучей раскладушке.

Кузнечно-прессовый цех Орского машиностроительного завода. Должность - откатчица металла- появилась запись в её трудовой книжке.

Что это за работа такая? - спросила я Люцию Ивановну.

- Из печки идут под пресс горячие болвашки. Откат- чице надо изловчиться и захватить крючком и откатить в сторону. А одна болвашка тянет на 140 килограммов. Вот и прикиньте, болвашки идут одна за другой, сколько раз по сто сорок килограммов за день надо откатить? Труд тяжелейший, а откатчицы - женщины.

Вот она - откатчица Люция Браун. Большие широкие руки и синие глаза. Пришла откатывать болвашки, дабы поднять сына. Выбирать не приходилось, а в откатчицах на заводе всегда нужда. Дали комнату в бараке - первое её с сыном самостоятельное жильё. Потом барак снесли, дали комнату. Жизнь потихоньку входила в нормальное русло, но нередко щемило сердце от тревожной неизвестности — как там Яша, не спился ли, не пропал.

А Яша женился. Дошла весть до Аюции Ивановны, она и порадовалась, ну и ладно, совет им да любовь.