Gears of War #4. Распад Коалиции

— «А народ обустраивается, я смотрю», — сказал Хоффман. — «Явно людей прибавилось».

— «Все рыболовецкие суда стоят в гавани, Виктор», — Майклсон заговорил, как настоящий дипломат. — «Жизнь идёт своим чередом, а мне тут как раз завезли партию довольно недурственной копчёной рыбы, если тебе интересно…»

— «Надеюсь, коптильни мы сюда тоже перевезём».

— «В первую очередь».

На переносице у Треску красовался свежий шрам, а левая скула отекла и начала темнеть. Хоффман счёл, что такой щепетильно относящийся к безупречности внешнего вида человека, как Миран, будет чувствовать себя неловко из-за приобретённых увечий, но на деле это лишь добавило суровости облику капитана, будто бы говоря, что с ним спорить бесполезно.

— «Ничего не хотите мне рассказать, полковник?» — спросил Треску. Хоффман хоть и не был уверен, что Майклсон успел что-то рассказать Мирану, но всё же решил, что нет ничего страшного в том, чтобы рассказать капитану всё как есть. Даже если Треску пока ещё и не задавался теми же вопросами, что и сам Хоффман, то рано или поздно это всё равно должно было случиться.

— «Мне надоело играть в кошки-мышки», — ответил полковник. — «Раз уж здесь проводились разработки в сфере биологического оружия, то я решил изучить архивные записи. Может, Светящиеся — один из наших неудавшихся экспериментов».

Треску в ответ лишь слегка покачнул головой, будто бы с сарказмом говоря: “Да неужели?”

— «Если даже так и есть на самом деле, то, судя по поведению председателя, разобраться с этой ситуацией он не в силах».

— «Тем не менее, лучше уж знать наверняка», — Хоффман решил, что мог бы прямо сейчас рассказать Треску о диске. Вот прямо сейчас бы взял и всё рассказал. Впервые полковник воспринял Мирана не как бывшего врага, которого он теперь невольно зауважал, а настоящего союзника. Хотя, как можно считать союзником человека, два миллиона сограждан которого были сожжены заживо оружием массового уничтожения на службе у КОГ.

— «Я дам вам знать, если найду что-то интересное», — подытожил Хоффман и, войдя в здание, направился к помещению боевого информационного центра. Матьесон с тревогой глянул на Хоффмана, протянув ему лист бумаги. На столе перед ним стояла побитая жестяная банка из-под каких-то маринованных огурцов. Внутри неё в тёмной жидкости плавали какие-то плоские кусочки, похожие на капусту. Хоффман решил, что это очередной подарок от Яника. Гораснийцы и в самом деле прониклись симпатией к юному лейтенанту.

— «Наш старый знакомый сигнал с пакетами данных был очень активен прошлой ночью», — сказал Матьесон. Протянутый лист бумаги был покрыт скрупулёзными записями о времени перехвата, мощности сигнала и длительности передачи. — «Сигнал появлялся в эфире несколько раз, активность передач явно возросла. А, кстати, тут ещё заходила сержант Матаки, вас искала. Думаю, она на вас рассержена, того и гляди, что Мака натравит».

— «Ну да, я ж не катаюсь по полу на спине и не пускаю слюни каждый раз, как она в комнату заходит», — Хоффман подумал, что неплохо бы принести немножко корма для собаки и рома из запасов Майклсона, чтобы утихомирить Берни и извиниться перед ней за то, что он сделал, или сделал не так. — «Ладно, лейтенант, потом пойду к ней каяться. Спасибо за записи».

Полковник глянул на часы. Мысль о том, что где-то рядом с островом снуют другие гораснийцы и близко его не пугала, хотя он предполагал обратное. Он был даже этому в некоторой степени рад. Понимание того, что некогда огромная цивилизация, жившая по всей планете, превратилась в кучку оборванцев на мелком острове, навевало лишь чувства одиночества и тоски. А если даже эта зараза, что теперь душила остатки КОГ и червей, и была бездумным творением рук людских, то Хоффман считал её теперь как простой неудачей, повлекшей за собой гибель всего живого. Хотя он понимал, что нельзя так к этому относиться, что это было неправильно. Просто полковнику уже хватило секретов и тайн на его веку.

КАЗАРМЫ, ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА “ВЕКТЕС”. 06:00, УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ.

Крики доносились будто бы откуда-то издалека до сознания Дома. Может, прошла секунда, а, возможно, и целый час, прежде чем смутное осознание того, что кто-то рядом вопит во всю глотку, усилилось, и Дома начали яростно трясти. Окружающая действительность тут же навалилась на него, словно обрушившаяся стена, не давая сразу прийти в себя и встать с кровати. Это выла сирена боевой тревоги.

— «Дом, ты что там, в кому впал?! Давай, поднимайся уже!» — крикнул трясший его за плечо человек. В его тёмном силуэте Дом узнал Маркуса. Из коридора доносился топот ботинок. — «Левиафан на подходе».

— «Где?»

— «В пяти километрах от острова уже. Вставай».

Дом начал шарить руками в поисках одежды и брони. Он вообще не понимал, как мог проспать боевую тревогу. Ужасающий вой сирены то затихал, то вновь становился всё громче. Наверно, психологи специально выбрали именно этот звук, потому что от него люди тут же бежали в укрытие, на ходу пачкая штаны от страха.