Геббельс: Нацистский мастер иллюзий (ЛП)

Несмотря на бомбардировки союзников и тяжелое положение, в котором находился немецкий народ, руководство пыталось сохранить внутреннее единство немецкого сообщества, как на фронте, так и дома. Тех, кто не выполнял свой долг, представляли как предателей.^[254] Немецкое гражданское население должно было объединяться, служить своего рода утешением для семей, потерявших своих близких, и они знали, что в такие суровые времена все немцы разделяют общую судьбу и что они не одиноки в своем горе и печали.

В последней радиоречи Геббельса, произнесенной 21 апреля 1945 года, на следующий день после дня рождения Гитлера, он обратился к «защитникам Берлина, к вам обращены взоры ваших жен, матерей и детей. Они доверили свою жизнь, свое счастье, здоровье и будущее в ваши руки. Вы знаете, какая задача стоит перед вами, и я знаю, что вы профессионально доведете ее до конца. Настал момент истины. Я останусь со своей командой в Берлине. Моя жена и дети здесь, и они останутся. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы набрать людей для обороны столицы Рейха. Мои мысли и действия всегда будут с вами, и мы отвергнем нашего общего врага. Мы должны остановить монгольскую орду у ворот нашего города. Наша борьба станет сигналом для всего народа подняться и сражаться с железной решимостью. Полные фанатичной воли не допустить, чтобы столица Рейха досталась большевикам, мы будем работать и сражаться вместе».

В то время как население пребывало в отчаянии, страхе и пораженчестве, Германия переживала кризис лидерства. Гитлер уединился, оторвавшись от внешнего мира и погрузившись в мир фантазий. Он был подавлен и чувствовал, что «кроме фрау [Евы] Браун, никто не согласится долго жить с ним по своей воле…», как вспоминал Шпеер.

В те тяжелые времена Гитлер решил осуществить мечту своей юности и вернуться к работе художника, архитектора, который будет восстанавливать его любимый город Линц, а не политика и лидера, роль которого заключалась в заботе о благополучии своего народа.^[255] По приказу Гитлера архитектор Герман Гислер построил миниатюрную модель города Линц. Модель была готова 9 февраля, и когда Гитлер находился в своем бункере, он навязчиво ходил вокруг нее и осматривал ее. Казалось, он мог отчаяться в немцах, которых он винил в своем положении, потому что они были недостаточно сильны, и поэтому он пренебрегал ими. Доклады агентов СД о настроении населения в то время действительно показывали, что «миф о Гитлере» начинает ослабевать.

Геббельс, знавший о нестабильном состоянии Гитлера, считал себя самым важным человеком в рейхе и лидером, наиболее близким к народу, и надеялся, что именно таким он войдет в книги по истории. В то время как другие лидеры нацистской партии начали готовить себе алиби на следующий день после поражения, Геббельс остался при своем мнении и верил, что это сделает его национальным героем.

На последнем этапе войны казалось, что военную политику Германии диктуют не военные эксперты, а политики и идеологи. По словам немецкого историка Вильгельма Дейста, для гитлеровских военачальников война оставалась вопросом сражений, и, как это ни трагично, их талант и тактические способности лишь способствовали продлению апокалипсиса. В начале 1945 года предпринимались попытки отправить как можно больше способных мужчин на фронт и на работу по производству боеприпасов. Этот шаг не помог выиграть войну, а лишь продлил жизнь режима и страдания немцев.

Последний год характеризовался правительственным хаосом, вызванным, в частности, стилем жизни и работы Гитлера: его нетрадиционными ночными рабочими часами, длительными отлучками из нервного центра Берлина (большую часть времени Гитлер проводил в своем «Волчьем логове», Вольфшанце, в Восточной Пруссии), его нетерпимостью и склонностью к драматизму и чрезмерным реакциям, его отстраненностью и отсутствием участия в происходящем в Рейхе, а также его нестабильным и непредсказуемым поведением. Все это было спроецировано на поведение всего нацистского руководства и привело к трещинам в режиме.

Примером тому послужило 20 июля 1944 года, когда Гитлер разоблачил оппозицию своих генералов режиму и его лидеру. После этого покушения подозрение Гитлера, что в армии повсеместно царит предательство, переросло в глубокое убеждение. С другой стороны, провал заговора укрепил его веру в то, что судьба на его стороне и что он именно тот человек, который должен продолжать выполнять историческую задачу, поскольку примерно за месяц до этого, 22 июня, он выступил с речью перед своими офицерами, подчеркнув, что выживут только те, кто наиболее пригоден. Он добавил, что евреев «больше нет», что сдача в плен на данном этапе означала бы уничтожение немцев и что «эта новая страна никогда не сдастся».