Гэбриель Конрой

Миссис Сепульвида лукаво подняла пальчик.

- Ах, вот что, дон Артуро! Так я и думала! Как глупо, что я не позвала ее, чтобы вы сами могли составить о ней мнение.

Раздосадованный, что не может скрыть своего замешательства, и чувствуя, что краснеет, Артур хотел было объясниться, но собеседница его с истинно женским тактом заставила его замолчать.

- Позвольте, я продолжу. Мне чужды предрассудки здешних аристократических семейств в отношении расовых различий и цветов кожи; как и Долорес, я оказалась здесь среди чужих; мы подружились. Сперва она отвергала все мои попытки сблизиться с ней, я сказала бы даже, что она чуждалась меня сильнее, нежели всех прочих, но постепенно у нас установились дружеские отношения. Дружеские отношения, мистер Пуанзет, не близкие отношения. Вы, мужчина, можете не поверить мне, но донна Долорес весьма и весьма необычная девушка; еще не было случая, чтобы наша беседа с ней вышла за те пределы, где кончаются общие темы и начинаются личные. А ведь я ее единственный друг!

- А отец Фелипе, ее духовник?

Миссис Сепульвида пожала плечами и прибегла к обычной формуле сомнения в Сан-Антонио.

- Quien sabe? [Кто знает? (исп.)] Но я снова заболталась. Давайте вернемся к делу.

Поднявшись, она открыла ящик секретера, достала конверт и, вынув из него бумаги, стала их перебирать.

- Не так давно в Монтерее была обнаружена дарственная грамота, выданная дону Сальватьерра губернаторам Микельторрена; в бумагах Сальватьерры она нигде не значилась. Как выяснилось, эта дарственная отдана им лет пять тому назад дону Педро Руизу, проживающему в Сан-Франциско, в обеспечение займа, срок которого ныне истек. Дарственная, как видно по всему, в полном порядке и удостоверена надлежащими свидетельскими подписями. Дон Педро сообщает, что некоторые из подписавших ее свидетелей еще живы.

- Тогда следует оформить права на землю законным-путем?

- Вы абсолютно правы, но если бы дело обстояло так просто, никто не стал бы вызывать дона Артуро из Сан-Франциско, чтобы спросить у него совета. Дело сложнее. Дон Педро пишет, что имеется вторая дарственная на ту же землю, выданная другому человеку.

- Увы, в нашей практике мы сталкивались с этим уже не раз, - сказал Артур, улыбаясь. - Однако репутация Сальватьерры, его безупречная честность перевесят, я думаю, любые аргументы, которые сможет предъявить другая сторона. Плохо, разумеется, что его нет в живых и что дарственная обнаружена после его смерти.

- Но того, кому выдана вторая дарственная, тоже нет в живых, - сказала вдова.

- В таком случае претендент не имеет преимущества. Как его имя?

Миссис Сепульвида полистала свои бумаги.

- Доктор Деварджес.

- Как вы сказали?

- Деварджес, - повторила миссис Сепульвида, разбираясь в своих записях. - Довольно странное имя. Должно быть, иностранец. Нет, мистер Пуанзет, вам не стоит смотреть эти бумаги, пока я не перепишу их. Сплошь каракули; все равно вы ничего не разберете. Признаюсь, мне стыдно за мой почерк, но я спешила, чтобы не опоздать к вашему приезду. О, мистер Пуанзет, у вас совсем ледяные руки!

Вскочив со стула, Артур порывисто - чтобы не сказать грубо - схватил бумаги, которые держала донна Мария. Но вдова оказала шутливое сопротивление; делая вид, что борется с противником, она схватила и тут же отпустила руку Пуанзета.

- Как вы побледнели! Боже мой! Уж не простудились ли вы вчера утром? Я в жизни себе этого не прощу. Я выплачу глаза от горя.

Из-под слегка припухших век, грозивших неистощимым потоком слез, донна Мария метнула на собеседника опасный взгляд.

- Какие пустяки! Просто я не выспался сегодня и много проехал верхом, сказал Артур, потирая руки с несколько смущенной улыбкой. - Простите, я вас прервал. Продолжайте, пожалуйста. Остались ли у доктора Деварджеса наследники, которые могут претендовать на землю?

Но заставить вдову вернуться к деловому разговору было не так-то легко. Она решила, что Артуру необходимо выпить вина. Не угодно ли ему будет откушать, прежде чем они займутся вновь этими противными бумагами? Она устала. Она уверена, что Артур тоже устал.

- Но это моя профессия, - нетерпеливо возразил Артур. Однако тут же спохватился и, улыбнувшись, добавил, что чем скорее они покончат с делом, тем скорее он сможет насладиться гостеприимством хозяйки.

Лицо донны Марии расцвело улыбкой.

- Законных наследников, видимо, нет. Но там живет - как это у вас называется? - человек, самовольно завладевший землей.

- Скваттер? - коротко спросил Пуанзет.

- Да, - согласилась вдова со смешком. - Именно "скваттер". И зовут его, - ах, какой у меня ужасный почерк! - зовут его Гэбриель Конрой.

Не владея собой более, Артур снова протянул руку к бумагам. Вдова кокетливо отбежала к окну и закрыла бумагами свое смеющееся личико; к большому счастью для своего собеседника, ибо он был в эту минуту бел как полотно.

- Да, Гэбриель Конрой, - повторила миссис Сепульвида, - а с ним...

- Его сестра? - спросил Артур сдавленным голосом.

- Нет, сэр! - возразила с легким недовольством миссис Сепульвида. - Не сестра, а жена. Вы, юристы, почему-то всегда игнорируете замужних женщин.