Гечевара

На одной из фоток помещён был сам Аркадий – чтобы люди позже узнавали. Он держал флаг, бывший некогда российским, но теперь лишённый голубой и белой полосы – красную ленту. Кое-что из «иллюстраций» было сделано намеренно нечётко, как бы набегу, непрофессионально, с телефона, кое-как – для реализма.

– Я хочу туда, – сказал вчера Алёша.

А Аркадий улыбнулся и ответил:

– Все там будем.

Это означало, что их дело – Революция – не так уж просто и красиво, как на первый взгляд.

Алёша посмотрел на однокурсников и понял: ведь никто из них не знает о Грядущем! А Двуколкину – подвластно то, что будет. В том числе с похмельным преподом. Он знает нечто более важное, чем график и его смысл!

Коротая время до конца занятия, Алексей чертил на парте звёзды, а потом обдумывал свой план. Пощупал ещё раз «оружие» в сумке. Рассуждал, как сделать всё красиво, незаметно, максимально эффективно. А потом на ум явилась Лиза… Всё оставшееся время Алексей мечтал о том, как они будут вместе строить баррикады.

Как только пара кончилась, он тут же умотал. Задвинул остальные. Забрал куртку в гардеробе, вышел на крыльцо и двинулся домой, в общагу, весело пиная листья – символ уходящего режима.

Послезавтра ему снова нужно будет пробираться по нутру «Мак-Пинковской» подсобки. Тайно. Оглянувшись, не увидев людей рядом, Алексей достал из сумки компакт-диск – записи концертов самой мегазлобнореволюционной группы «Свирепые ёжики». Не всё же слушать Бритни Спирс. Дрожите, буржуины! Посмотрим, как вы захлебнётесь «Кока-колой», как вы поперхнётесь мерзким сэндвичем, когда вместо привычной чуши в заведении заиграет Это!

13.

Готовясь к своей акции, Алёша записал в начало диска пару песен часто исполняемой в «Мак-Пинке» группы вертопопых англоязычных девок. Так момент замены диска будет максимально незаметен.

Виктор и Аркадий (прошлой ночью он опять был у своей подруги) ещё спали. Наверху, почти прямо над ними, раздавался скрип пилы. О том, что там такое, думать Лёше было недосуг. С полнейшим осознанием важности момента наш герой вложил диск в свою сумку и, едва живой от возбуждения, пошёл по тёмной улице к «объекту».

После того, как Алёша потерял бейдж «стюарт Тофик», не осталось ничего, как взять «стюарта Машу», завалявшегося где-то у Снежаны. Ох, ну и ругалась же она! По правилам компании ходить без бейджа воспрещалось. Алексей подумал, было, переправить «А» на «И», чтоб вышел «Миша», но Снежана пресекла эту попытку. Бумажонка была собственностью фирмы! Штраф за её порчу! Ограничиться пришлось тем, что закрыть клочком бумаги одну букву в женском имени. По крайней мере, «стюарт Маш» могло сойти под некое особенное, редкое мужское имя.

Чтоб не волноваться, Алексей пытался думать обо всём об этом. Размышлял, что может быть, сегодня он разыщет более подходящую табличку. Но отвлечься всё равно не получалось. Диск словно кричал из сумки: «Вперёд, Лёша! Ты сегодня станешь возмутителем спокойствия!».

Явился на работу он не так уж и заранее, но в подсобке было как-то пусто. Ещё с кухни, сквозь которую всегда шли после прохождения поста охраны, там, в подвале, Алексей заметил объявление на зеркале. Ну, снова! Как всегда! Очередной «корпоративный тренинг»? Или, может, выговор ему, Алёше?

Подойдя к объяве, «стюарт Маш» чуть не упал.

«Товарищи! – прочёл он. – Неужели вам не надоело вкалывать для прибыли буржуев в этой мерзкой жральне?! Не тошнит ли вас от вечной вони пережаренного масла?! Разве вам ни разу не хотелось впихнуть сраный бургер в пасть Снежане, так, чтоб она подавилась и подохла?!

Так давай же, парень, отпусти свои желания на волю, да, да, да!!!

Не ешь в «Мак-Пинке!»

Не работай на «Мак-Пинк!»

Взорви «Мак-Пинк!»

Товарищ! Баррикады тебя ждут!»

Поражённый, Алексей взглянул по сторонам. Пустыня! Рука вдруг потянулась к объявлению – сорвать! Сорвать, скомкать и выбросить, пока никто не видит! Но Двуколкин удержал свою нереволюционную конечность. Так и не поняв, что происходит, нырнул в раздевалку. И здесь тоже никого. Стал переодеваться…

И вдруг понял!

Кто бы ни был автор объявления, и какими бы ни являлись его побуждения, он, Двуколкин, будет основным подозреваемым в этом «деле». Пусть никто не знает о его идеях (кроме разве что Ирины, но она их всё равно не поняла, да Лизы… Лиза не предаст). Ведь для подозрения достаточно того, что Лёша пришёл первым!

Мысль о том, чтоб незаметно снять агитку, снова появилась в голове…

«Нет! Нет! – сказал себе Двуколкин почти вслух. – Я не предатель! Больше я предателем не буду! Лучше пострадать! Пускай, пускай, они решат, что это я!».