Гечевара

Двуколкин посмотрел на её толстую фигуру, издевательски обтянутую майкой с Бобом Марли, дреды, порванные джинсы и серёжку в подбородке. Попытался вспомнить, кто она такая. Не сумел. Взглянул по сторонам, увидел ещё несколько субъектов, точно так же возлежащих в коридоре – и сообразил. Конечно, он ведь слышал, что общага превратилась в госпиталь для раненых бойцов за Революцию!

Почти тотчас пришло и остальное. Лёша вспомнил, как ему не повезло в первый же день. Тогда, после столь головокружительного старта, когда деза, так удачно ими пущенная, начала работать уже через секунду, Алексей с товарищами всю ночь занимались изготовлением баррикад. Они валили фонари, деревья и с восторгом применяли для своих контрпотребительских построек разные рекламные щиты. К восьми утра о Революции узнали уже все. Раскусили ли их ложные статейки, сняли ли с ведущих новостных лент – никому неведомо, да, в общем, и неважно. Утром эта дерзкая фантазия сама собою уже превратилась в правду.

А потом были бои с милицией. Алёша не нашёл ни наколенников для скейта, никакого шлема, даже плавательной маски. Он рванулся в бой как был, горячий, беззащитный и восторженный. Конечно, получил. Похоже, его круто отлупили демократизотором, да, помнится, ещё и траванули газом из баллончика. Зато он, кажется, успел раскокать несколько витрин. Это приятно. О, да, а потом ещё кидал камнями по ментам, но вроде мимо…

Лёша попытался встать.

– Лежи, лежи, – сказала девушка.

– А ты кто? – слабым голосом поинтересовался раненый.

Та засмеялась и сказала, что она тут – медтоварищ, занимается бойцами Революции, телесно пострадавшими от рук последних слуг капитализма.

– А-а… – сказал Алёша.

В коридоре пахло грязью, и девчонка вовсе не была похожа на врача. Она зачем-то постоянно трогала Алёшин лоб, как будто он простужен, а не газом отравился. Впрочем, выбирать не приходилось.

– Как там всё? – спросил Двуколкин. – Новости какие?

– Новости отличные, – сказала медтоварищ. – Все радиостанции уже наши. Народ бастует. А вчера вломились в магазин «Эмпорио Армани» и бесплатно раздавали тамошние шмотки революционерам – на портянки, представляешь? Веселуха! Магазины вообще почти что не работают. И Дума раскололась, половина депутатов в эмиграции, вторая половина бьёт друг другу морды.

– Бли-и-ин, – протянул Алёша. – Обалдеть!

– Еда теперь бесплатная, – довольно сообщила медтоварищ, ещё раз потрогав Лёшин лоб (наверно, он ей просто нравился). – По крайней мере, в нашем городе.

– А мэр что?

– Мэра укокошили! О, знаешь, ещё что случилось?! Хи-хи-хи… Директор «Кока-кола компани» утоплен в бочке со своею собственной отравой! Классно, да?

– Не знаю… – Алексей поёжился.

– Да ладно, не грузись ты! Убивают только самых-самых! Мы же не забыли принципы «Багровых»! В основном уничтожают вещи, не людей. Ведь люди-то чего? А? Нету шмоток – нету потреблятства – нет буржуев!

– Интересно, – сказал Лёша.

– А ты, что, об этом принципе не слышал?

– Нет, не слышал.

– Ну, даёшь, товарищ! А, ну да, ты ж тут лежал, не знаешь. Это принцип Алоизия Омлетова. Эх, классный он мужик! Читал? Ага, я тоже. Он теперь по радио всё время выступает… Ты лежи, лежи, не поднимайся!

Неожиданно (а может, ожидаемо?) Алёше захотелось, чтобы рядом с ним была не эта незнакомая девчонка, а его любимая начальница, буржуйка Лизавета Александровна. Да, как-то ей сейчас? И где-то она? Жива ли вообще? Алёша ощутил насущную потребность узнать это.

– Мне надо телефон, – сказал он медтоварищу.

Товарищ протянула ему свою трубку, весело сказав, что ей не жалко денег на звонки героев.

Алексей набрал заветный номер (помнил наизусть). Молчание. Вновь набрал. Опять всё то же самое, как будто Лизы и её мобилы вообще на свете не было.

– А кому звонишь – компания какая? – вдруг спросила медтоварищ, наблюдая за Алёшиным мучением. А, узнав, всё объяснила: – Она больше не работает. Да, все позакрывались, только вот моя ещё жива. Попробуй на домашний.

Алексей набрал домашний.

Длинные гудки. Один, два три, четыре…

– Слушаю!

– Ох, Лиза! Наконец-то! Всё в порядке?

Они поболтали о насущном, Алексей узнал, что девушка с начала Революции сидит у себя в комнате, болеет за Святую Справедливость через радио, газеты, телевизор. Рассказал о своём бое и про госпиталь.

– Наверно, так и проваляюсь до победы.

– Да ты что?!

Внезапно Лизавета сообщила ему о важнейшем деле. Ох, и правда! Как он мог забыть, ведь столько ждал этого дня! Сегодня понедельник. А вчера было нельзя, поскольку воскресенье. Да, всё верно. Он же может не успеть!

Алёша спросил адрес, записал его, поскольку был там всего раз и всё уже забыл. Сказал спасибо Лизе, а потом и медтоварищу. Поднялся. Всё болело, голова кружилась.

– Ты чего?! – вскричала девушка.

– Мне надо. Это очень срочно. А который час?

– Пятнадцать минут пятого.

О, ужас! Он же опоздает!