Гегемония, или Борьба за выживание: Стремление США к мировому господству

Основные принципы великой имперской стратегии, родившейся в сентябре 2002 года, были заложены в самом начале Второй мировой войны. Еще до вступления США в войну аналитики американского правительства обосновали необходимость достижения «незыблемого главенствующего положения» в послевоенной системе международных отношений. В этой связи они предложили действовать таким образом, чтобы ограничить суверенную волю любых стран, способных помешать претворению в жизнь американских планов глобального переустройства. Впоследствии они пришли к выводу, что «важнейшим условием» достижения этих целей было «ускоренное выполнение программ перевооружения». Как тогда, так и сейчас это остается главным элементом единой системы мер для достижения военного и политического превосходства США. В то время амбиции американского руководства простирались на «весь мир за пределами германской сферы влияния, который должен был развиваться под эгидой США. Эта часть света должна была составить „великое пространство“», включающее страны Западного полушария, бывшие колонии Британской империи и регион Дальнего Востока. Вскоре поражение Германии стало очевидным, и имперские аппетиты США простерлись на весь Евроазиатский континент^{24}.

Эскизно обрисованные здесь прецеденты обнаруживают ограниченность выбора альтернатив у американского руководства при планировании действий. Основой политики является достаточно стабильная институциональная структура государственной власти США. Полномочия принятия политических решений в вопросах экономики сильно централизованы. Джон Дьюи едва ли преувеличивал, когда сформулировал свое понимание политики как «тени, отброшенной на общество». Вполне естественно, что государственная политика должна быть направлена на создание системы международных связей, открытой для американских компаний и подчиняющейся политическому воздействию США. Необходимо минимизировать риски и исключить любые возможности конфликтов^{25}. Нужно особенно бдительно относиться к стремлениям отдельных стран развиваться самостоятельно, ведь эти желания могут «стать заразительным примером для окружающих и способны распространяться, как вирус». В послевоенной политике США это было главным лейтмотивом, который в период холодной войны скрывался под различными предлогами и отговорками, используемыми, в свою очередь, для достижения конкретных целей двух соперничающих сверхдержав.

Основные задачи глобального доминирования, сформулированные в послевоенный период, сохранили свою актуальность и по сей день. Среди них — сдерживание других центров мирового влияния «в рамках существующей системы миропорядка», установленной США; поддержание контроля над основными источниками энергии в мире; предотвращение нежелательных крайних проявлений национализма; преодоление последствий «кризисов демократии», источником которых является маргинализованная часть американского общества. Эти задачи предполагают различные формы реализации, особенно в сложных условиях переходных периодов: перестройка мировой экономической системы, начавшаяся в 1970 году; упадок развития единственной противостоящей сверхдержавы и скатывание ее до квазиколониального уровня двадцатилетней давности; террористические угрозы для США с начала 1990-х годов, вылившиеся в шокирующий ужас 11 сентября 2001 года. Постепенно тактика своевременного реагирования на эти изменения совершенствовалась с учетом новых вызовов и сдвигов в международной ситуации, что сопровождалось усовершенствованием средств военного воздействия. Многие участники международных отношений, и без того находящиеся в тяжелом положении, оказались на грани полного краха.

Тем не менее, обнародование в 2002 году великой имперской стратегии стало для всех опасным сигналом. Ачесон и Соуфаэр описывали лишь общие направления политики и не выходили в своих наблюдениях за рамки американской элиты. Их мысли были известны только специалистам и тем, кто читал диссидентскую литературу. Остальные находились в неведении в соответствии с афоризмом Фукидида: «Большие государства поступают так, как вздумается, а малые государства — так, как им велит необходимость». В заявлениях Д. Чейни, Д. Рамсфельда, К. Пауэлла и их окружения, напротив, провозглашается курс на достижение несокрушимого глобального превосходства, которое предполагает более жесткие меры, чем прежде, и опирается на применение силы в случае необходимости. Эти политики, в отличие от своих предшественников, хотят быть услышанными и прилагают массу усилий, чтобы во всем мире ни у кого не осталось сомнений в серьезности их намерений. В этом заключается существенная разница.

НОВЫЕ НОРМЫ МЕЖДУНАРОДНОГО ПРАВА