Гейдар Алиев

Гейдар Алиевич говорил о строительстве БАМа, об огромном комплексе проблем, которые еще предстояло решать на трассе, о том, что неспециалисту трудно разобраться в обоснованности тех или иных вариантов. И попросил Баталина взять на себя рассмотрение вопросов по БАМу.

Баталин возразил, что и ему трудно вникнуть во все дела.

— Все-таки вам легче, к вашему заключению, учитывая ваш профессиональный опыт, специалисты отнесутся с большим уважением.

Этот разговор, о котором знали только двое его участников, представляется нам очень важным. Сколько раз в давней и недавней истории вершители власти считали, что обладание властью моментально делает их корифеями всех наук: от агрономии до языкознания, от космонавтики до балета и изобразительного искусства. На счету дилетантов судьбы генетики и кибернетики в Советском Союзе, программы переброски северных рек на юг и многое другое.

Объяснение Гейдара Алиевича Алиева с человеком, который уступал ему в партийной и хозяйственной иерархии, — бесспорно, мужественный шаг.

— У меня к вам простая человеческая просьба взяться за это дело, — так закончил ту беседу Алиев. Таким тоном здесь никогда не говорили.

Баталин согласился, заметив, что вопрос надо согласовать с Рыжковым. Николай Иванович тоже понял Алиева. Так Баталин стал во главе правительственной комиссии по БАМу и Северо-Муйскому тоннелю.

В число министерств и ведомств, которые курировал Алиев, входил Госкомиздат. Возглавлял его Борис Николаевич Пастухов.

— Я не раз обращался к Гейдару Алиевичу, — рассказывает он, — и должен сказать, что Алиев очень внимательно, творчески относился ко всем проблемам запущенной отрасли. Предстояло развивать, точнее создавать на современной основе полиграфию, производство бумаги, красок… Он решал крупные вопросы. Решения принимал взвешенно…

— Например?

— Алиев поддержал нас с развитием полиграфической промышленности, он был среди тех, кто поддержал нас в одной совершенно неожиданной идее. Мы решили объявить на Пушкина, а потом на Лермонтова безлимитную подписку. Эта подписка — на трехтомник Пушкина — собрала более 10 миллионов заявок. А где взять бумагу? Мы рассчитывали, что будет самое большее миллионов пять, но когда выскочило за десять, — пришлось чесать голову. Или извиняться перед подписчиками и возвращать деньги, или умирать, но найти резервы. И нашли. И был еще один очень интересный момент, — продолжает Борис Николаевич. — Мне — пятьдесят лет. Обычно — председателей комитетов, министров награждали. Но перед этим я был награжден орденом Ленина, а по нормам между награждениями должен пройти определенный срок. До следующей награды не хватало полгода-год. В общем, правительство награждает меня ценным подарком, — улыбается Пастухов. — В виде бездарнейшей картины в деревенском багете. Меня приглашают в Кремль и Алиев как первый зам, куратор, вместе со Смиртюковым, управляющим делами Совмина, эту картину вручают. А кабинет Алиева (сейчас его уже нет) окнами выходил на Москва-реку. Октябрь, уже холодно было…

Вручают эту картину, шутят…

— Конечно, Борис Николаевич, вы достойны ордена, но порядок есть порядок, ордена у вас еще будут, а вот картин, может, и не будет.

Я его поблагодарил и произнес одну из лучших речей в своей жизни.

— Какая разница, чем тебя награждают, важно, что работу твою замечают. Вы меня извините, Гейдар Алиевич, я вот что хочу сказать. Я вырос за этой рекой, в Замоскворечье… Мама у меня рабочая, батюшка в сорок втором погиб, а я стою перед вами, человеком, который представляет правительство страны. И для меня самая большая награда то, что я, мальчишка из Замоскворечья, где гонял с приятелями собак, прогуливал школу, сбегал с ребятами в кино «Ударник», сегодня имею честь стоять в Кремле перед двумя такими заслуженными людьми. Спасибо вам!

С подаренной картиной Борис Николаевич удалился.

Прошло много-много лет. Пастухов, первый заместитель министра иностранных дел России, прилетает в Баку. Встречи, переговоры… Алиев потряс гостя своей фантастической памятью — про тот комсомольский съезд, где они познакомились. Он помнил все.

— И до самых последних дней был таким — помнил все.

И то, что было вчера, и то, что было двадцать лет назад. Я был поражен.

«А вы помните свое 50–летие? — спросил Гейдар Алиевич Пастухова. — Как мы со Смиртюковым вам вручали картину?»

«Да, помню…»

«А хотите, я повторю, что тогда сказал: ордена еще будут, а картины такой, Борис Николаевич, у вас уже не будет…»

— Эта картина висит у меня на даче и сильно ее украшает, — растроганно говорит Пастухов. — Ранняя весна, подмосковные березы… Смотрю сейчас на нее и снова вспоминаю Гейдара Алиевича Алиева. Он умел ценить добро…

Какое у вас хобби?