Геймер

С огромной свитой – стражей, служанками, почетным караулом и глашатаями, с личным гербом Тода Марико на паланкине и знаменах в Эдо направлялась прекрасная жена Бунтаро. Ее сопровождал Уильям Адамс, не заслуживший пока собственного паланкина.

К немалой радости Ала, Бунтаро был принужден двигаться со своей личной свитой, с собственным гербом и собственным почетным караулом.

Ябу и Оми также возглавили по процессии. То же самое сделал Хиромацу и его юная внучка Тахикиро, для которой ножом острым была необходимость надеть на себя женское кимоно и накладывать краску на лицо. Не говоря уже о неудобном и медлительном паланкине, в котором следовало оставаться всю дорогу.

Фудзико ехала вместе с мужем.

На самом деле Ал хотел оставить ее дома, а не подвергать беременную женщину опасностям, могущим подстерегать ее в дороге, но накануне выступления, желая сделать ему приятное, Ябу заверил Ала, что в случае поражения Токугавы он уже прикачал своему доверенному человеку в Андзиро сразу же отрубить головы всем женам и наложницам своих самураев, дабы не обрекать их на большие муки. Похвалив даймё за редкостную заботу о своих людях, Ал сообщил, что пока не нуждается в его услугах, а сам опрометью бросился домой, приказав Фудзико немедленно собираться в дорогу, решив оставить жену и приемного сына в хорошо укрепленном Эдо, где рассчитывал приобрести дом, в замке Токугавы или у ее деда Хиромацу, где она была бы в большей безопасности, нежели во внешне спокойной Андзиро.

Часть самураев Токугавы передвигалась по дороге в одежде бедных ронинов, ищущих себе службы или новых приключений на задницы. Еще большие силы были заранее рассредоточены по всей стране, готовые по первому же зову встать под алое знамя Токугавы Иэясу.

Возник вопрос, каким образом переправить в Нагасаки, куда должен быть отправлен отряд серфингистов, приметные доски для серфинга? В Японии было запрещено пользоваться какими-либо повозками. Вид же самураев, несущих одинаковые доски, мог навести на размышления.

Решение было найдено самым неожиданным образом. В тот день Ал сидел на Совете у Токугавы. В какой-то момент ему сделалось скучно, и он замечтался бог знает о чем.

Заметивший подобное непочтительное поведение, но оказавшийся на тот момент времени в хорошем расположении духа Токугава спросил Ала, о чем тот думает. И Ал не нашел ничего более умного, как сказать, что вспоминает чайный домик в Андзиро, который прежде пользовался большой славой среди самураев и который делся неведомо куда, пока Ал болел.

– А действительно, куда пропал треклятый домик? – осведомился Токугава у Ябу.

– После того как презренная Гёко-сан заманила вашего хатамото в ловушку, я распорядился сжечь его к такому-то ками, – гордо сообщил Ябу.

– Неужто сожгли, – удивился Ал, зная японскую бережливость и понимая, что дерево здесь стоит очень дорого.

– Неужели из него нельзя было что-нибудь сделать? – перехватил ход мыслей Золотого Варвара Токугава, заранее предвкушая возможность еще раз поиграть на нервах Ябу. – Странная расточительность, да еще и во время войны, когда чайные домики ломятся от гостей. Неужели нельзя было заключить договор с другой мама-сан и продолжать дела? Мама-сан платила бы налоги в казну Индзу, и на полученные деньги можно было бы вооружить еще больше самураев.

– Я, право, не знаю, господин, сожгли этот домик или нет. Я приказал лишь убрать проклятый с глаз долой, а вот что сотворил с ним Мура…

Позвали старосту. Отбив положенное количество поклонов, тот сообщил, что домик и вправду целехонек. Его просто разобрали на части и сложили на складе, принадлежащем господину Ябу. При этом Мура клялся Буддой, что не держал в голове воспользоваться достоянием господина, а просто решил не губить красивый и могущий дать немалую прибыль домик.

Вот эта-то история и навела господина Токугава на мысль раскрасить доски так, словно они являются частью какого-нибудь деревянного строения, и перевозить их на носилках вместе с частями домика. Проверяющие документы и поклажу на дорогах вояки безусловно узнают части крылечка или красивых столбов, держащих крышу, и не обратят внимание на доски.

После Ябу попросил Токугаву оказать ему честь, отобедав в его доме. Туда же вместе с даймё были приглашены пятьдесят его приближенных, в состав которых вошли также Ал, Фудзико, Тахикиро, Бунтаро, Марико и Адамс.

Дождавшись, когда гости и хозяева прославят друг дружку в помпезных речах и когда все поедят и выпьют, а Токугава и Хиромацу перестанут соревноваться в остроумии, Ал спросил разрешения Токугавы изложить свой план, позволяющий увеличить в несколько раз налог, который платят даймё хозяева чайных домиков.