Гейша

Я подумал о номере телефона, который моя подзащитная (весьма настырно, кстати сказать) всучила мне ни с того ни с сего. А что, если она хотела мне что-то этим сказать, но боялась говорить прямо? Может, она намекала, что я должен разыскать эту Аллу? Возможно, она что-то знает или может мне что-то сказать?

Теперь я уже ни в чем не был уверен.

Остановившись на красный свет на перекрестке, я раздумывал, что теперь делать, куда ехать? Свет сменился на зеленый, и я решительно повернул руль. И поехал по указанному адресу.

Алла и в самом деле оказалась зубным врачом, и у нее действительно был собственный уютный кабинет в шикарной стоматологической поликлинике. На его двери была прикреплена синяя табличка с фамилией. «Просто Аллу» звали Алла Эдуардовна Силамикель. Странная фамилия… Испанка, что ли?

На вид ей было слегка за тридцать – ухоженная брюнетка со стройными ногами, в коротком медицинском халате, сильно затянутом на осиной талии. Она приняла меня, как и обещала Лена, без записи. Мы договорились по телефону, и через полчаса я уже сидел в удобном стоматологическом кресле с мягкой спинкой. Она щелкнула выключателями, отрегулировала высоту кресла, направила прямо на меня лампу. Я рефлекторно вцепился в подлокотники.

– Не бойтесь, я скажу, когда будет больно, – предупредила Алла, чувствуя мою напряженность и волнение.

Она натянула резиновые перчатки и взяла какой-то блестящий инструмент. В маске и пластиковых очках она была похожа на хирурга, но от нее пахло не больницей, а дорогим парфюмом.

Окна ее кабинета выходили в тенистый двор. На удобной полке у бормашины, успокаивая нервы, стояли цветы в голубой вазочке. Цивилизация!..

– Сейчас я посмотрю, что с вашим зубом. Давно болит?

Несколько минут мы проговорили исключительно о стоматологии. Затем она отправила меня в соседний кабинет на рентген. Когда я вернулся, она сидела за столом, закинув ногу на ногу, покачивала полуснятой лакированной туфлей и писала.

– Уже сделали снимок?

Аккуратно держа квадратик пленки за острые края, она посмотрела снимок и вынесла приговор – удалять.

– А никак нельзя его подлечить? – робко спросил я. – Лишь бы не болел.

Алла загадочно улыбнулась и отрицательно покачала головой.

Через несколько минут все было кончено, и я, взмокший от волнения, прижимая ватный ком к десне, переводил дух.

– Я выпишу вам антибиотики и обезболивающее. Вот на всякий случай мой домашний номер телефона, если возникнут проблемы, звоните в любое время.

Я промычал «спасибо», не раскрывая рта, сунул рецепты и ее визитку во внутренний карман.

– С чеком зайдите в кассу. Первый кабинет от фойе. Прямо по коридору налево.

Алла что-то черканула мелким неразборчивым почерком на квитанции. Стоя у нее за спиной, я пытался разглядеть, с какой суммой мне придется распрощаться.

Если не хватит денег, оставлю в залог паспорт, пронеслось в голове. Честное слово, меньше всего на свете мне хотелось выкладывать за этот несчастный зуб все деньги, с таким трудом выцыганенные у Генриха Афанасьевича.

Кровотечение прекратилось быстро. Я выплюнул ватный тампон, подвигал челюстями.

– Лена – ваша знакомая? – услышал я вдруг вопрос, обращенный явно ко мне.

– В некотором смысле да. Она моя клиентка.

Рука, протягивавшая мне квитанцию, застыла в воздухе. Алла смотрела на меня с оттенком удивления.

– Ваша клиентка?

– Я адвокат.

– О! У нее неприятности?

– Можно и так сказать. Она содержится в Бутырском следственном изоляторе.

На лице Аллы не дрогнул ни один мускул.

– Вы не удивлены?

– А чему удивляться в наше-то время? – философски изрекла она, пожимая плечами.

– Я думал, вы знаете об этом. Вы ведь подруги.

– Это она вам так сказала? Нет, Лена была моей пациенткой. Я давно ее не видела.

– Вас даже не интересует, что именно с ней случилось?

– Я догадываюсь. Ну ладно, что же с ней случилось?.. Вы ведь все равно не имеете права рассказывать посторонним, не так ли?

– Но ведь вы не совсем посторонняя? Лену обвиняют в убийстве своего любовника.

Алла промолчала, но ее лицо исказила легкая гримаса удивления и сочувствия.

– Я давно Лену не видела, – повторила она.

Протянула мне квитанцию, захлопнула журнал и вышла из кабинета в смежную комнату, плотно закрыв за собой стеклянную матовую дверь.

Когда шторы на окне стали наливаться светло-зеленым цветом, я понял, что ночь кончилась, на улице совершенно светло и что я уже не усну. Зуб, вернее, место, где еще недавно был зуб, казалось мне подобием огнедышащего вулкана. Хоть ту немецкую чету приглашай… Боль была просто адской.

Часы на телефонном аппарате показывали без четверти пять утра. Звонить кому-то в такое время – нажить врагов.

Я вышел на кухню, поставил чайник, растворил кофе, допил последнюю таблетку обезболивающего. Дождался, когда на часах будет пять, и все таки позвонил.

– Простите, Алла, что я вас разбудил…

– Ничего, я еще не ложилась. Болит зуб?

– Просто голова раскалывается. Не мог уснуть. Что мне сделать?

– Где вы сейчас?

– Дома.

– Далеко от Никитской? Приезжайте прямо сейчас, я вас приму.

– Да? – Я ушам своим не поверил. – Сейчас оденусь и выезжаю.

– Договорились.