Гейша

– Ну ни хрена ж себе! – восхитилась Дядя Вова. – Прямо туда запихиваешь и ходишь? Так ведь небось и кайф без мужика словить можно, – мечтательно закатила она глаза, – давай их тоже сюда, попробуем на досуге.

– Ты хоть пару штук мне оставь, – спохватилась Марго, – а то что я делать буду, когда мне понадобится.

– Ничего, перебьешься, тебе еще принесут, – отрезала Дядя Вова.

– Чего все делают, то и ты будешь, – добавила Грачиха, примеривая лифчик, – носок скатаешь да подложишь, ничего с тобой не случится.

– А чем ты еще недовольна? – прищурилась Дядя Вова. – Это все твое барахло все равно по цене не тянет на дозу настоящего кокаина. На твоем месте надо спасибо сказать доброй тете, то есть Дяде Вове. – И она расплылась в улыбке, довольная своим каламбуром. – А то, может, ты вообще не хочешь дорожку занюхать, так и скажи, на том и разойдемся.

Марго уже чувствовала приближение новой волны боли и судорог, и хотя ей и было жалко своего добра, но зубы уже стучали. Поэтому она не стала продолжать спор.

– Слушай, Дядь Вов, я тебе отдала, что обещала. Все, как договаривались. Больше у меня ничего нет. Давай скорее, а то мне стоять тяжело. – Марго хотелось скорее принять дозу и расслабиться.

– Ничего, подождешь. – Дядя Вова еще раз пересчитала все изъятое у Марго и дала знак Грачихе выдать ей обещанное. Крошечный бумажный сверток с белым порошком сразу же заставил забыть обо всем.

– Ты, Маргуня, приходи еще, не обижу, – бросила ей вслед Дядя Вова.

То, что купленный порошок оказался не кокаином, Марго поняла гораздо позже. Вначале она думала, что в ее состоянии кокаин перестал действовать или дает необычный эффект. Ночью ее по-прежнему рвало, потом еще пару дней она ничего не могла есть. Но, как нет худа без добра, так и в том, что Дядя Вова подсунула ей безвредный порошок, было свое благо. Может быть, это ее и спасло в дальнейшем от наркотической зависимости. Ужасные боли от ломок, озноб и температура продолжались еще несколько недель. Но со временем и они постепенно пошли на убыль. Днем, когда стало особенно плохо, она просила охрану отвести ее к врачу, но ей было отказано.

– Я больна, я умираю! – чуть не плача кричала Марго. – Мне нужно обезболивающее.

– Не положено! – рявкали контролеры. – Если каждую сучку-наркоманку здесь, в лазарете, лечить, врачей не напасешься.

– Фашисты вы, вот кто, – кричала обезумевшая от боли Марго и бросалась с кулаками на запертую дверь. После чего первый раз и угодила в карцер. Так постепенно, вне зависимости от ее воли Марго стала отходить от наркотической зависимости.

Впрочем, коварная Дядя Вова тоже по-своему поплатилась за обман. Домашние продукты, обманом отобранные у Марго, не пошли «могучей кучке» впрок. То ли желудки матерых зечек отвыкли от качественной пищи, то ли в жуткой жаре еда успела испортиться, а колбаса оказалась слишком жирной после постных тюремных харчей, но только к вечеру у них всех так скрутило животы, что еще сутки вся компания, матерясь и громыхая, носилась между нарами к туалету и обратно. Охранники не могли понять, что творится в камере, и на всякий случай пару раз врывались с резиновыми палками наперевес, опасаясь массовых беспорядков. Происходящее усугублялось страшной духотой.

Потом, рассказывая Лене, как ее обидчицы боролись с поносом, Марго не могла удержаться от смеха.

– Нет, ну ты представляешь, я тут лежу загибаюсь, а они мимо носятся и воздух портят. Друг друга от параши отпихивают. Бабы их матерят, а они сами всех в ответ кроют. А вообще, если кто к тебе приставать будет, не обращай внимания. Здесь, чтобы тебя оставили в покое, сначала наедут, проверку на вшивость устроят. Но ты на это наплюй.

– Меня сейчас больше интересует, когда следствие разберется, кто на самом деле убил моего любовника. – Лена не стала делать тайны из своего обвинения, хотя знала, что убийц негласно сторонятся и не очень-то с ними общаются.

Отдельные члены «могучей кучки» пробовали наезжать на Марго. Кто-то из них подозревал, что она специально отравила колбасу. Они даже хотели ее избить. Но Дядя Вова в последний момент дала отбой. Про себя она решила, что с этой паршивой овцы она еще свой шерсти клок поимеет. В свою очередь Марго в глубине души чувствовала мстительное удовлетворение, тем более что «возмездие» состоялось само собой, помимо ее воли, значит, есть все таки хоть какая-то справедливость в мире.

Дядя Вова, как и прежде, восседала на своих нарах в окружении «могучей кучки». На ней красовалась футболка Марго, и в зубах дымилась сигарета. Многие заключенные долго не задерживались в изоляторе. Те, чьи дела не вызывали сомнений, уже через пару недель переправлялись дальше. Но вокруг Дяди Вовы скапливались камерные долгожители. Они кипятили воду с помощью самодельного кипятильника, выменивали кипяток на сигареты, варили чифирь, играли в карты, вымогали вещи у беззащитных, ругались между собой и с окружающими и ждали своей дальнейшей участи.

Когда Марго попадала в ее поле зрения, Дядя Вова пыталась завести с ней беседу, но Марго не реагировала на провокации.