Гейша

Кажется, его сбивчивые, но искренние показания вызвали у бандитов замешательство.

– Так ты понял? Чтобы завтра все привез. Встретимся завтра, в семь вечера на Павелецком в переходе к поездам. Если не придешь, ты покойник. Всю семью убьем. И не вздумай в милицию идти, слышишь, урод?

Съездив для профилактики Пете по физиономии рукоятью пистолета, двое бандитов выбежали из подъезда.

Всю ночь Петя не мог уснуть. Только под утро забылся тревожным сном, но долго поспать не удалось. Рано, еще раньше, чем проснулись родители, Петя оделся и выскользнул из квартиры.

Он добрался электричкой до нужной станции, вышел и пошагал по дороге к лесу. Он думал, что выкопает цилиндр, отдаст его неизвестным бандитам и на том его участие в этом деле благополучно окончится. Он и не знал, какую шутку готовится сыграть с ним судьба…

18

Сознаюсь, что безо всякого душевного трепета я открывал романтический дневник Лены Бирюковой, посвященный исключительно ее амурным похождениям на вершине власти и созданный, кажется, только ради того, чтобы рано или поздно попасть в историю. Об этом говорило все: и аккуратный почерк, которым велись записи, и практическое отсутствие помарок в тексте (значит, писалось не сгоряча, а «с чувством, толком, расстановкой…»). Если бы все это напечатать, даже и без фамилий основных действующих лиц, то фурор несомненный книжке был бы обеспечен. А если на обложку поместить еще и фотографию главной героини, желательно обнаженной! Эммануэль не Эммануэль, а все же…

Но я не собирался вдаваться в художественные тонкости дневника, а искал возможные улики или намеки на таковые, поэтому вечером завалился на диван с тарелкой бутербродов и банкой холодного пива и, вытирая жирные пальцы о старые джинсы, открыл первую страницу.

Круглым красивым почерком Лены на первой странице было написано: «Сегодня я познакомилась с удивительным человеком…»

Я взглянул на дату, венчающую эту судьбоносную запись. Дело происходило пять лет назад, в июне.

О предыстории знакомства с министром экономики Савеловым я уже был заранее наслышан от самой Лены. Учась на первом курсе, она влюбилась в парнишку, который учился двумя курсами постарше. «Ослепительный блондин с глазами пьяными, как у цыгана. Великолепный сукин сын, абсолютный циник», – Ленино собственное художественное описание.

«Я от него сходила с ума. Если бы он не оказался таким подонком, то это, наверное, единственный человек в мире, за которым я могла бы босиком пойти в Сибирь. Меня всю трясло от одного его прикосновения. Это электрическое притяжение иначе не объяснить. Он проходил мимо по коридору универа, а меня словно мягкой горячей волной окатывало с головы до ног. Причем я не могу объяснить, почему от него все бабы с ума сходили, он не такой уж и красавец, ростом ниже меня и фигурой не Аполлон. Он был просто мужчиной, мужчиной на все сто, со всеми мужскими недостатками и прелестями. А уж комплексов у него было, как на паршивой собаке блох! Сам развратник, каких свет не видел, но женщина обязательно должна быть Девой Марией, чтобы на ней ни пятнышка не было. А что с этой Марией в постели делать, он понятия не имел, бесился, психовал, напивался как свинья… Только напившись до поросячьего визга, мог расслабиться и позволить себе что-то такое, но тут уж он меры не знал, его как прорывало, он зверел, когда на женщину набрасывался. Казалось, он искусать может. Ну и что? Натрахается до звона в ушах, тут же упадет мордой к стене и отрубится, хоть из пушек пали. А наутро, самое поганое, вытаращит на тебя свои наивные глазки, похлопает ресницами: «Как, что-то я тебе обещал? Я ничего не помню…» Урод моральный! Как я его любила, так потом и ненавидела».

Итак, парнишка женской лаской избалован был сверх меры, но Лена прицепилась к нему, как репейник, что любому могло польстить. Таскалась всюду за ним и его компанией, тратила последние папины-мамины деньги, сэкономленные дочке на учебу, но все же за сытыми детками московских светил ей было бы не угнаться, если бы недостаток материальных средств Лена Бирюкова не компенсировала с лихвой своей веселостью и отвязным поведением, таким, что у остальных дух захватывало. Купаться голой в фонтане ночью? Устроить пляски со стриптизом на столе в ресторане? Подойти и без всяких комплексов познакомиться с залетной заокеанской поп-звездой, ужинающей в ночном клубе в окружении свиты и телохранителей? Пожалуйста, проще простого. При этом она не была наглой и жесткой, и любая безрассудная выходка сходила ей с рук.

«Со мной ему было интересно», – объясняла мне потом Лена, почему Олежек Савелов, сын министра, уступил ей краешек своей широкой любвеобильной постели.

Но интерес интересом, а скудость материальных средств сильно ограничивала Ленины возможности. Она не могла, как остальные приятели из их компании, отправиться на Рождество в Париж, а на летние каникулы на Майорку.

– Ах, как было весело! Жаль, что тебя с нами не было, – щебетали, вернувшись из очередного вояжа, ее мажористые приятельницы. – Ты бы обязательно придумала что-нибудь незабываемое.