Gekkou

Усами выдержала драматическую паузу, а затем наставила на меня свой мобильник и попыталась сделать снимок. Я инстинктивно отвернулся.

- А-а-а! Зачем ты отвернулся?!

- В нашем заведении фотографировать запрещено. Если ты не будешь подчиняться этому правилу, мне придется попросить тебя уйти, - объяснил я ей официальным тоном, в результате Усами надула щеки и положила телефон обратно в сумку, прошипев: «Жмот!»

Я не смог сдержать смех.

- Выше нос, Усами. Я не могу разрешить фотографировать, но вместо этого я угощу тебя десертом.

Ее угрюмый взгляд пробудил во мне желание побаловать ее. Думаю, это еще одна форма морковки на палке.

- Охлажденный шоколад и пирог из манго.

- Будет исполнено, - ответил я и, изобразив самую лучшую из своих улыбок, направился на кухню передать заказ.

Я не могу позволить моему настроению упасть, это было слишком важно. Прямолинейность Усами словно снимала с меня весь накопившийся стресс. Возможно, все дело было в том, что мне приходится целый день общаться со странным, мягко выражаясь, человеком.

- Ты похож на ребенка, забавляющегося с любимой игрушкой.

Подперев подбородок руками, Мирай-сан криво ухмыльнулась.

- Почему, я никогда не считал ее игрушкой! - ответил я, пробивая на кассе счет, после того, как передал полученный заказ Саруватари-сану.

Разумеется, Мирай-сан своим острым взором уже заметила, что я неравнодушен к Усами. Хотя я и не собирался это скрывать.

- Было бы хорошо забрать ее домой в качестве домашнего животного.

У меня в голове возник образ маленькой обезьянки, изо всех сил пытающейся съесть манго, которое было размер с нее.

- Разница невелика.

- В любом случае, действительно - она мне немного нравится.

- Довольно странно с твоей стороны так легко признаваться в подобном.

Мирай-сан удивленно уставилась на меня.

- Зависит от того, о ком идет речь. Ее прямолинейность вынуждает и меня быть честным.

- Ха, замечательно! Сделай ее своей девушкой, чтобы она исправила твою извращенную натуру!

Мирай-сан, подавшись вперед, громко рассмеялась.

«Эта извращенная натура, о которой ты все время говоришь, непременно будет извращена еще сильнее, если тыбудешь моей девушкой», - подумал я, но решил промолчать.

- С моей точки зрения, это весьма правдоподобно.

Я не заметил, когда подошла Цукимори.

- Как я погляжу, Чизуру тоже нравится Нономия-кун, - сказала она, показав свою взрослую улыбку, которая ей так хорошо удавалась.

- Ого. Значит, она тоже не чувствует к нему неприязни? Я и не подозревала, что Нономия такой ловелас.

Мирай-сан с беспокойством посмотрела на Цукимори. В моем же взгляде не было ничего, кроме подозрения.

Что она задумала?

В отличие от Мирай-сан, которая не знала, что Цукимори попросила меня встречаться с ней, я не имел ни малейшего понятия, зачем ей поощрять отношения с Усами.

- Почему бы тебе просто не начать с ней встречаться?

Мирай-сан не упустила такой замечательный шанс.

- Не мне это решать. Или я просто невежда, а отношения зависят только от одного человека?

- Эй, разве Ёко не сказала, что твои шансы довольно велики?

Мирай-сан насупилась, услышав мои несдержанные слова.

- Ты тоже хороша, Цукимори. Я не ожидал, что ты безо всякой причины попытаешься нас подогнать. Подобные неосторожные замечания оскорбляют меня и Усами.

Я понял, что раздражен. Не разозлен, а именно раздражен. Не как огонь, а словно тлеющие угли.

- Ты прав, Нономия-кун. Мне не следовало это говорить. Мне очень жаль.

Цукимори охотно признала свою ошибку и поклонилась в качестве извинения.

- Э-э, да, прости. Я не ожидала, что ты так серьезно все это воспримешь, - Мирай-сан смущенно преклонила голову, последовав примеру Цукимори.

- Нет, это мне следует извиниться. Я просто не привык к подобным разговорам.

Я продемонстрировал им что-то вроде самопорицания, это был лучший способ избавиться от раздражения.

Мы постояли в тишине несколько секунд.

А затем Мирай-сан потеряла к этому всякий интерес и исчезла на кухне в поисках того, на кого решила излить свое недовольство: «Саруватари!»

Цукимори отвернулась от меня и продолжала стоять на месте. Ее неуверенная поза не соответствовала сложившемуся у меня представлению о ней.

Что же касается меня, то я все еще испытывал дискомфорт, ощущая горькое послевкусие на кончике языка даже после того, как наш разговор закончился.

Это чувство не было тем раздражением, которое возникло от слов Мирай-сан по поводу Усами.

Разумеется, я не люблю, когда люди необдуманно влезают в личные дела других людей. Однако такое часто случается. Поэтому я должен был научиться реагировать на это соответствующим образом: уклоняться или приспосабливаться, и без колебаний скрывать свои чувства, как я и поступал до этого.

Но сейчас я укорял себя за то, что выставил свои чувства напоказ. Это ведь совсем на меня не похоже. Возможно, я впервые сделал это.

Почему я был настолько раздражен? Это было отвратительное чувство. Хотя я знал о нем, но не понимал его причины.

В тот момент я услышал бормотание.