Гексаграмма (СИ)

— Сяомэй! — позвала Мэй взволнованно. — Смотри, кто пришел к тебе в гости? Узнаешь?

Из-за бамбуковых стволов раздалось глухое ворчание, нечто среднее между бурчанием в животе и рыком. Потом, переваливаясь, на свет вышла огромная панда.

В холке она была чуть выше ротвейлера, но общими габаритами превосходила любую круглую собаку.

При полностью шарообразной форме и скучающих глазках природа снабдила зверя огромными, хоть и плоскими зубами — цапнет, мало не покажется. В общем, медведь и медведь.

Альфонс не попятился только потому, что прирос к полу.

— Это — Сяомэй? — тихо спросил он.

Мэй, однако, не ответила. Она уже бросилась обниматься с пандой, которая нежно погрызла один из шариков волос девочки, потом поваляла ее лапой по земле, потом потерлась носом о ее плечо… короче говоря, все-таки было ясно, что это Сяомэй.

— Но как? — удивленно воскликнул Альфонс.

Панда насторожилась и повернула к нему голову.

— А, — Мэй погрустнела. — Когда нужно было продемонстрировать действие философского камня старейшинам кланов, нужно же было выбрать, на ком… И я вспомнила, что Сяомэй всегда хотела быть большой. Вот и попробовала. Я думала осторожненько, только немного ее увеличить… Но стоило начать, и она вот как выросла!

— И ты поэтому ее не берешь? — спросил Альфонс. — Потому что она слишком большая, чтобы сидеть у тебя на плече?

— Нет, с ней гулять стало даже еще удобнее! Я только надеваю ошейник с цепочкой, чтобы люди не пугались. Но Сяомэй у меня умненькая, и теперь, когда она большая, никого не кусает. Просто… в общем, тут есть императорский парк рядом… Недалеко от Очарованного дворца. По-вашему, заповедник, только туда могут только те заходить, кому император лично разрешит… Так вот, там живут императорские панды.

— Прямо императорские?

— Прямо императорские.

— И чем они отличаются от обычных?

— Ничем не отличаются, конечно.

— Ну и при чем тут они?

— Сяомэй нашла там себе пару, сейчас ждет маленьких, вот при чем! — сердито сказала Мэй. — Поэтому я ей тут все устроила, чтобы было удобнее!

И тут Сяомэй, которая довольно давно нюхала воздух в сторону Альфонса, не выдержала. Вперевалку подойдя к молодому алхимику, она плюхнулась рядом с ним на попу и потерлась носом о его бедро.

— Надо же! — восхитился Альфонс, машинально почесывая панду за ухом, будто кошку. — Она меня узнала!

— Конечно, — с гордостью подтвердила Мэй. — Сяомэй у меня очень умненькая!

В этот момент дверь бамбуковой комнаты распахнулась, и в дверях появился слуга в голубом халате, столь же древний, как и стражник на входе. Альфонсу даже показалось, что это его близнец или тот же самый старик, просто в другой одежде.

Старик низко поклонился и скороговоркой произнес:

— Светлая госпожа Юэ с визитом к уважаемой внучке и заморскому гостю.

У Мэй даже лицо вытянулось, а побледнела она так, будто ее окунули в чан с белой краской. Альфонс посмотрел на девочку с тревогой.

Через порог быстрым шагом переступила высокая статная женщина лет шестидесяти. Седеющие волосы были убраны на затылке и слегка припудрены, лицо набелено, но не слишком. Она была одета в узорчатый, хотя, по некоторым признакам, не новый халат, руки убраны в рукава. Женщина коротко поклонилась.

Альфонс ответил на поклон, не будучи уверен, следует ли ему кланяться ниже или меньше; он никак не мог разобраться в этих статусных синских поклонах, которые еще менялись в зависимости от пола собеседника. Воистину, химические преобразования были гораздо легче и логичнее!

— Мои приветствия гостю с той стороны пустыни, — произнесла женщина. — Мы очень рады видеть у себя дома того, кого принимает сам император. Я разрываюсь от стыда, что в отсутствии моего сына вам не было оказано надлежащего приема под этой крышей. Осмелюсь ли предложить вам поучаствовать в нашей скромной трапезе?

Альфонс скосил глаза на Мэй.

Она стояла с совершенно каменным лицом, и он мог бы поклясться, что, под длинными рукавами желтого халата кулаки девочки были сжаты. Ей, несомненно, очень не хотелось, чтобы Альфонс принимал это приглашение и вообще разговаривал с ее бабкой. Но поделать она ничего не могла, и Альфонс тоже не представлял, как вежливо отклонить приглашение в такой ситуации.

Поэтому он только сказал:

— Это я почту за честь отобедать в столь древнем и славном доме, — и этим почти полностью исчерпал свое знание синских церемониальных фраз.

Пир в клане Чань оказался, на взгляд Альфонса, примерно таким, каким и должны были быть церемониальные пиры в Сине — очень длинным, очень затянутым и совершенно несъедобным. Слава богу, в Очарованном дворце ему не приходилось участвовать в подобных: там Лин угощал всех у себя в покоях запросто. А тут!

Во-первых, Чань, видимо, пытались пустить пыль в глаза заезжему гостю и наставили каких-то сумасшедших церемониальных блюд, вроде супа из ласточкиных гнезд, о котором Альфонс только читал, но который ему ни разу по приезде в Син не довелось попробовать. Он даже заподозрил, что, может быть, бабушка Мэй вычислила его приход — ну не может же быть, что это у них рядовой запас из погреба!