Гексаграмма

— Э, э! — Вернье вскинул руки. — Я тоже не злой гений! Вы хоть знаете, какие тут обычно выпускные испытания? Десять-пятнадцать процентов гибнут, как минимум! Чаще больше! А сегодня — все живы.

— Этот ваш восток!

— Зампано потер нос под очками. — У вас хоть что-нибудь бывает просто?

— Не, я правда пьяница, — Вернье почесал щеку. — Все не так страшно.

— Ладно, а зачем? — хмуро поинтересовался Джерсо. — Ничего себе утренняя зарядка.

— Просто нам с вами вместе работать, натаскивать бойцов против алхимиков. Хотел воочию увидеть, на что вы способны.

— Но Альфонс еще не согласился в этом участвовать! И мы тоже не соглашались, если на то пошло.

— Слышал я, вы хотите вернуть свои человеческие тела, — хитрым тоном произнес Вернье. — Есть где-то двадцатипроцентная вероятность что в анналах Союза Цилиня может храниться один полезный секрет. Могу показать сводки.

История 6. Тэмила. Подземные переходы

Чем дальше они углублялись в узкие темные проходы под Шэнъяном, тем больше Ал понимал: кто бы их ни прорубил, делать гигантскую алхимическую печать он не собирался.

Да и проблема надежности подземных коммуникаций неизвестных не волновала: им встречались и выложенные камнем проходы, и коридоры из обожженного кирпича, и даже просто прорытые в грунте, укрепленные балками лазы. Узкие, широкие, на разных уровнях, соединенные между собой люками (иногда явно сделанными позднее, чем сами ходы), эти подземные тоннели больше походили на систему кое-как облагороженных пещер, чем на творение рук человеческих.

— Мой народ нашел эти ходы пятьдесят лет тому назад, — рассказывала Тэмила.

— До сих пор мы не все исходили. Здесь осторожнее, будет ступенька, можно упасть, — она остановилась возле двух совершенно одинаковых деревянных дверей — между прочим, с глазками. — У дворца много охраны. Разумно ли людям, бегущим от рыночной стражи, туда соваться?

— Мы случайно от них убегали, — оправдываясь, произнес Ал. — Вообще-то, мы не преступники… Нас ждут друзья.

— Если так вы хотите, — Тэмила пожала плечами и толкнула левую дверь.

Под ней оказались выдолбленные в камне ступени, круто уходящие вверх — по ним приходилось скорее ползти на животе, чем идти. Ал с тревогой подумал о тонком розовом одеянии Мэй — но девочка не жаловалась.

— Так ты из Аместрис, — сказала Тэмила. Несмотря на то, что она двигалась впереди, слова ее хорошо отражались от стен тоннеля и слышны были отчетливо. — Вам удалось сохранить чистую кровь? Я вижу в тебе все признаки настоящего ксерксца?

— Вы этим занимаетесь? — поинтересовался Альфонс. — Сохраняете чистую кровь? Нахарра — потомки ксерксцев? Поэтому ты так похожа на ксеркскую принцессу?

— Мы потомки выживших после падения Ксеркса: рабов, торговцев и людей из варварских аместрийских народов. Во мне много старой крови, но пока ты мне не сказал, я и не знала, что удостоилась чести быть похожей на одну из наших предков. Где же ты ее видел?

— Портрет, — коротко пояснил Альфонс. — У моего отца был портрет.

— Твой отец чистой крови?

— Последний. Он стал жить с аместрийкой, и у нас с братом ксеркской крови половина.

— Половина? Это очень хорошо, наши люди устроят пир, когда узнают! — голос Тэмилы лучился энтузиазмом. — А твой отец — он еще жив?

— Нет, он умер от старости. Я… поздний ребенок.

— Это очень жаль.

Если бы он был жив, мы могли бы найти ему хорошую жену, могли бы быть еще дети…

— А если бы он не захотел? — вдруг спросила Мэй, которая до этого не вмешивалась в разговор. — Он же любил мать Альфонса!

— Так ведь его мать умерла, и давно, девочка, — немного снисходительно пояснила Тэмила. — У таких юношей, как он, это видно по глазам. У меня самой умерла мать, я умею видеть.

— У юношей… — передразнила ее Мэй. — Тебе-то самой сколько лет? Ты ненамного нас старше!

— Его — и точно, ненамного, — поддразнила Тэмила. — Мне двадцать три года, двадцать четыре по вашему счету[9]. А тебе я бы и в матери сгодилась.

— Мне четырнадцать!

— Да? — в голосе Тэмилы появилось уважение. — Ну надо же! Девушка из благородного семейства в четырнадцать лет по рынку бегает в компании иностранца… как же ты из-под надзора ушла? Тебя уже замуж выдавать пора, беречь от мужской компании.

— Не твое дело! — Мэй слегка обиделась. — А как ты узнала, что я из благородного семейства?

— Ты натренирована, как боец, но не линьгуй[10]. Алкестрию знаешь. Но от Цилиня бегаешь, значит, не их… Кроме того, надзор над цилинскими женщинами даже выше, чем в благородных семействах Сина.

— Все-то она знает…

Лестница уже давно кончилась, теперь они шли по коридору, достаточно широкому, чтобы можно было разойтись двоим. Пламя в фонаре Тэмилы колебалось, освещая грубые своды и низкий потолок.

— Постой, предположим, нахарра — потомки ксеркцев и берегут их чистую кровь, — Альфонс вновь вклинился в разговор, стремясь разбить этот чисто женский междусобойчик: еще немного, и Мэй начнет шипеть, как рассерженная кошка. — Но зачем? То есть зачем — чистота крови? Золотые глаза, конечно, неплохо выглядят… Мне так говорили.

Тэмила засмеялась. Смех у нее был чистый, приятный.