Гексаграмма

И Мэй… Какая любовь вела ее сердце, когда она упорно отказывалась от помощи с нежеланным браком? Легче ли ей было разбиваться о каменные стены, чем обратиться за помощью к сводному брату?

Дела человеческие во сто крат сложнее дел алхимических. Как же люди ориентируются в них, не получив никакой подготовки?..

Вся эта сумятица мыслей заняла не более доли секунды. Сложное чувство овладело Альфонсом и прошло сквозь него, словно диковинное алхимическое излучение. Но реакция в его душе не укладывалась в традиционные формулы. Он смотрел на Ланьфан и пытался найти слова, чтобы рассказать ей, до чего это важно: все время пытаться быть счастливыми в этом безумном мире, который сражается с нами постоянно, и никогда нельзя знать, что на повестке дня — дружеский спарринг или смертельная битва.

Альфонс смотрел на Ланьфан, и не мог найти слов.

— Ты очень хороший человек, Альфонс Элрик, — наконец проговорила Ланьфан.

— Но почему ты так близко к сердцу принимаешь мои дела? Не потому ли, что не можешь устроить свои?

— Не могу, — согласился Альфонс. — Но не в этом дело. Я бы не стал так говорить с тобой, если бы ты не была… — он запнулся. «Моим другом»? Звучит фальшиво. «Девушкой, в которую я мог бы влюбиться»?.. Неловко. — Ланьфан, — закончил он неуклюже. — Такой, какая ты есть. Неотразимая, как бросок твоего ножа… Ты очень нужна людям, которые тебя любят.

Кажется, это прозвучало чересчур выспренно, но ничего лучше он придумать не смог.

— То есть ты не будешь говорить с Лином? — уточнила Ланьфан.

— Поговори с ним сама. Если у него будешь ты, я думаю, он легко выдержит хоть дюжину, хоть две дюжины принцесс.

Ланьфан отвернулась и молча вышла.

«Вот интересно, — подумал Альфонс с горьким чувством, — я только что влез не в свое дело и потерял друга (двух друзей?), или всего лишь лишил ее душевного покоя на несколько дней, после чего все пойдет по-прежнему?

Хотелось бы знать…»

Истории 4 и 5. Ланьфан и Мэй. Очарованный дворец и Императорский заповедный лес

Когда Лин объявил Нивэю и пришедшим с ним от имени Союза Цилиня двум младшим иерархам, что он является императором и следующая встреча должна быть проведена в Очарованном дворце, в первый момент представители Союза Цилиня опешили.

Однако все они занимали достаточно высокие должности, а потому привыкли к ударам судьбы. Уже ко времени следующей встречи в Яшмовой Палате (величественной, но не самой большой комнате, используемой обычно для полуофициальных приемов) они достаточно преодолели свой пиетет перед верховной властью, чтобы перейти в наступление.

Стоило Лину еще раз высказал свое предложение о вступлении в Союз, его завалили уточняющими вопросами.

— Мудрость нашего императора несомненна, — проговорил, кланяясь старец Чуншу, заведующий обучением молодежи. — Однако мы не можем похвастаться тем же бессмертным взглядом, пронзающим время.

Если император считает, что это мудро — нарушить древние традиции и перейти под руку иностранца, ничего не знающего о древних путях синской алкестрии, то от меня, признаться, ускользает ясность такого решения!

— Что ж, — Лин мрачно улыбнулся, — разве не была создана современная синская алкестрия Золотым Мудрецом, пришельцем с Запада?

— Это так, мой государь. Но, — Чуншу выпрямился, — Золотой Мудрец демонстрировал невиданные чудеса, недоступные никому из нас.

Многие из них до сих пор никому не удается повторить. И он был бессмертен! Он пробыл с нами несколько десятков лет, ничуть не меняясь. А после этого не погиб, а ушел, хоть мы и не знаем, куда.

— Ну что ж, — произнес Лин холодно, — в таком случае, скажите мне, какие чудеса алхимии вы сочли бы возможным принять, как доказательство превосходства? Что должен совершить этот человек?

Чуншу, кажется, напрягся.

— Он должен проводить алхимические преобразования без помощи кругов, — наконец сказал старик. — Он должен знать о преобразовании больше, чем любой из нас. Он должен быть бессмертен.

— Что ж, — хмыкнул Лин, — бессмертие подтвердить нелегко. Ибо никто в здравом уме не согласится отрезать себе голову, чтобы доказать что-либо невежественным глупцам… Остальное же… Господин Альфонс Элрик, полагаю, вам сейчас самое время появиться.

…В это самое время в соседней комнате Ланьфан, которая напряженно слушала разговор через стену, махнула Альфонсу рукой.

— Он вас зовет.

— Ага, — Альфонс направился к двери.

— Не сюда! Забыли, что мы обсуждали?

— Ох точно! — Альфонс подошел к стене, глубоко вдохнул и сложил вместе ладони.

Теперь ему предстояло вызвать в памяти худшие образчики творчества его разлюбезного брата — и повторить их снова. Потому что, черт возьми, эти его звери с оскаленными мордами выглядели по-настоящему впечатляюще, хоть и ужасно безвкусно!

— Ну, как-то так… — пробормотал он, прикладывая ладони к стене.