Гектор Сервадак

Несмотря на то, что этот первый новогодний день не совпадал с наступлением галлийского календарного года и отмечал лишь начало второй половины пути кометы, капитан Сервадак решил отпраздновать его с известной торжественностью.

— Не следует допускать, чтобы наши спутники потеряли интерес к земным делам, — сказал он графу Тимашеву и лейтенанту Прокофьеву. — Им предстоит вернуться на земной шар, и даже если этого не произойдет, необходимо поддерживать в них привязанность к старому миру, почаще напоминая о нем. Там, на Земле, будут праздновать Новый год, отпразднуем же его и мы здесь, на комете. Общность мыслей и чувств вещь хорошая. Не надо забывать, что о нас, вероятно, думают на Земле. С разных точек земного шара можно наблюдать, как Галлия движется в пространстве, — если и не простым глазом, то хотя бы с помощью зрительной трубы и телескопа. Научные интересы как бы поддерживают нашу связь с земным шаром, и Галлия по-прежнему входит в состав солнечного мира.

— Я совершенно согласен с вами, капитан, — отвечал граф Тимашев. — Несомненно, ученые астрономы крайне заинтересованы новой кометой. Представляю себе, как отовсюду — из Парижа, Петербурга, Гринвича, Кембриджа, Кейптауна, Мельбурна — на наш астероид направлены мощные телескопы.

— Мы там, должно быть, в большой моде, — продолжал капитан Сервадак, — и я бы очень удивился, если бы газеты и журналы не сообщали читателям обоих континентов обо всех перемещениях Галлии. Вспомним же о тех, кто помнит о нас, и мысленно проведем вместе с ними ночь на 1 января земного года.

— Вы полагаете, — вмешался лейтенант Прокофьев, — что на Земле все заняты кометой, задевшей земной шар? Я уверен в этом так же, как и вы, но думаю, что это вызвано не научным интересом и не чувством любопытства. Те наблюдения, какими занимается наш астроном, несомненно произведены и на Земле, притом с не меньшей точностью. Эфемериды Галлии уже давным-давно определены и, конечно, вполне правильны. Элементы орбиты новой кометы вычислены. Ее траектория в пространстве известна, известно и то, где и как она должна вторично встретиться с Землей. В какой именно точке эклиптики, в какую долю секунды, в каком месте комета вновь столкнется с Землей — все это, без сомнения, вычислено с математической точностью. Неизбежность столкновения — вот что должно главным образом занимать умы. Я иду дальше и осмеливаюсь утверждать, что на Земле уже приняли меры предосторожности, чтобы ослабить гибельные последствия нового толчка, — если, впрочем, это вообще возможно.

Говоря так, лейтенант Прокофьев был, вероятно, прав, ибо рассуждал логически. В страхе перед возвращением Галлии в точно предсказанный срок люди, очевидно, забросили все земные дела. О Галлии думали, не столько ожидая, сколько опасаясь ее приближения. Правда, и галлийцев, как ни желали они этой встречи, не могла не тревожить мысль о последствиях нового столкновения. И если, как предполагал лейтенант Прокофьев, на Земле были приняты меры против грозящего бедствия, не следует ли принять их и на Галлии? Это предстояло обсудить в свое время.

Во всяком случае, день 1 января решили торжественно отпраздновать. Даже русские присоединились к французам и испанцам, хотя по их календарю эта дата не соответствует новому году.

Наступило рождество. Годовщину рождения Христа отметили с религиозным благочестием. Только Исаак в этот день казался еще нелюдимее, упорно скрываясь в своем темном углу.

За последнюю неделю старого года у Бен-Зуфа накопилось множество дел. Необходимо было составить увлекательную программу, хотя развлечения на Галлии и не отличались разнообразием. Итак, решили начать этот торжественный день роскошным завтраком и закончить большой прогулкой по льду в сторону острова Гурби. Обратно сговорились вернуться с наступлением ночи, при свете факелов, изготовленных из того, что имелось на складе «Ганзы».

«Коли закуска выйдет хороша, так и прогулка будет весела, — говорил себе Бен-Зуф, — а лучшего и желать нечего!»

Составление меню казалось ему особенно важным делом. Это вызвало частые тайные совещания между денщиком капитана Сервадака и поваром «Добрыни», и в результате получилось искусное сочетание русской и французской кухни.

К вечеру 31 декабря все было готово. Холодные блюда, мясные консервы, паштеты из дичи, купленные втридорога у Исаака Хаккабута, красовались уже на огромном столе главного зала. Горячие блюда предстояло приготовить утром следующего дня в печах, нагреваемых лавой.

Вечером зашел разговор о Пальмирене Розете. Приглашать ли профессора на торжественное празднество? Да, разумеется, его следовало пригласить. Примет ли он приглашение? Более чем сомнительно.

Тем не менее приглашение передали. Капитан Сервадак собирался было лично подняться в обсерваторию, но Пальмирен Розет так нелюбезно встречал незваных гостей, что предпочли послать ему пригласительный билет.

Юный Пабло вызвался отнести письмо и вскоре возвратился с запиской следующего содержания: