Гектор Сервадак

О Галлии он знал уже все, что можно было знать, но далеко не так обстояло дело с Нериной, ее сателлитом. Между тем права собственности, предъявленные им на комету, естественно, распространялись также и на ее луну. Следовательно, он обязан по меньшей мере исследовать новые элементы Нерины, изменившиеся с тех пор, как она была похищена из зоны малых планет.

Он решил произвести эти вычисления. Ему еще требовалось определить положения Нерины в различных точках ее орбиты. Получив эти данные и зная массу Галлии, которую ему удалось установить путем взвешивания, он намеревался взвесить и Нерину, не выходя из своей темной каморки. Беда только в том, что у него не было каморки, которую он собирался важно именовать «кабинетом», поистине не имея оснований называть ее обсерваторией. И вот в первых числах февраля он заговорил об этом с капитаном Сервадаком.

— Вам нужен кабинет, дорогой профессор? — спросил тот.

— Да, капитан, такой кабинет, где я мог бы работать, не опасаясь назойливых посетителей.

— Мы подыщем вам уголок, — заверил его Гектор Сервадак. — Не взыщите, если кабинет будет не достаточно комфортабельным, зато вы сможете там уединиться и спокойно работать.

— Я большего и не требую.

— Итак, решено.

Видя, что Пальмирен Розет находится в довольно сносном расположении духа, капитан отважился задать ему вопрос насчет его прежних вычислений, вопрос, которому он придавал особенное значение.

— Дорогой профессор, — сказал он, когда Пальмирен Розет собирался уже уходить, — я хочу вас кое о чем спросить.

— Спрашивайте.

— Ваши вычисления, касающиеся периода обращения Галлии вокруг Солнца, разумеется, совершенно правильны, — продолжал капитан Сервадак. — Но ведь, не правда ли, если движение вашей кометы замедлится или ускорится хотя бы на полминуты, она никогда не встретится с Землей в данной точке эклиптики…

— Так что же?

— А вот что, дорогой профессор, не следует ли проверить точность ваших вычислений?

— Это бесполезно.

— Лейтенант Прокофьев охотно помог бы вам в этой важной работе.

— Мне не нужно помощников, — резко возразил Пальмирен Розет, задетый за живое.

— Однако…

— Я никогда не ошибаюсь, капитан Сервадак, и ваша настойчивость неуместна.

— Черт возьми, дорогой профессор, — воскликнул Гектор Сервадак, — вы не очень-то любезны с вашими товарищами…

Но он тут же осекся: Пальмирена Розета не стоило раздражать, — он еще мог пригодиться.

— Капитан Сервадак, — сухо ответил профессор, — я не стану проверять свои вычисления, ибо они абсолютно точны. Но должен вам сообщить, что, досконально изучив Галлию, я намерен приступить теперь к изучению Нерины, ее сателлита.

— Вот это действительно как нельзя более своевременно, — с серьезным видом отозвался капитан Сервадак. — Однако я полагал, что Нерина одна из малых планет и ее элементы уже известны земным астрономам.

Профессор метнул на капитана Сервадака свирепый взгляд, точно тот усомнился в полезности его труда. Затем заговорил с горячностью.

— Капитан Сервадак, если земные астрономы и наблюдали Нерину и даже определили ее среднее суточное движение, ее годовой период обращения, среднее расстояние от Солнца, ее эксцентриситет, долготу ее перигелия, долготу восходящего узла, наклон ее орбиты, — все это необходимо определить заново, ибо Нерина теперь уже не малая планета, а спутник Галлии. Она является нашей луной, и я желаю изучать ее как Луну! Я не вижу причины, почему галлийцы должны знать меньше о галлийской луне, чем знают жители Земли о своей луне.

Надо было слышать, каким тоном произнес Пальмирен Розет «жители Земли». С каким презрением он говорил теперь о родной планете!

— Капитан Сервадак, — заявил он, — я заканчиваю наш разговор тем же, с чего начал, — просьбой предоставить мне отдельный кабинет…

— Мы позаботимся об этом, дорогой профессор…

— О, я не тороплюсь, — отвечал Пальмирен Розет, — лишь бы он был готов через час…

Для этого понадобилось целых три часа, и Пальмирена Розета устроили, наконец, в одной из ниш, где уместились его письменный стол и кресло. В последующие дни, несмотря на лютый мороз, он неоднократно подымался в верхний зал, чтобы наблюдать различные фазы Нерины. После этого он уединился в своем кабинете и больше не показывался.

Право же, галлийцам, замуровавшимся на глубине восьмисот футов, требовалась большая сила духа, чтобы выносить столь однообразную жизнь, не отмеченную никакими происшествиями. За много дней ни один из них не подымался на поверхность, и если бы не необходимость пополнять запасы льда для получения пресной воды, они и совсем бы не покидали недр вулкана.

Колонисты несколько раз спускались и в нижние ярусы главного кратера. Капитан Сервадак, граф Тимашев, Прокофьев и Бен-Зуф хотели исследовать как можно глубже эту пропасть, зиявшую в ядре Галлии. Надо признать, что их нисколько не интересовала разработка горной породы, состоящей на тридцать процентов из золота. К тому же этот металл, бесполезный на Галлии, не имел бы цены и на Земле, если бы комета упала туда, и исследователи обращали не больше внимания на теллурид, чем на простой известняк.