Читаем Гемфри Деви полностью

Последняя статья — «Заметки об электричестве ската», присланная из Европы, завершает его научные мемуары; она подводит итог наблюдениям Деви за природой электричества некоторых рыб.

В мае Деви поразил второй апоплексический удар; жить оставалось считанные дни.

В ответ на письмо умирающего мужа леди Джэн пишет слишком умное и холодное письмо:


«Я получила, любимый мой сэр Гемфри, письмо, подписанное вашей рукой, с драгоценным для меня изъявлением нежности.

До сегодняшнего дня меня задерживали здесь доктора Бебингтон и Клар, но завтра я выезжаю. Я буду путешествовать с возможной скоростью, чтобы прибыть не слишком поздно. Я еще надеюсь обнять Вас, ибо столь ясные и прекрасные выражения чувств не могли исходить от умирающего… Ваши желания останутся для меня священными, и я буду слепо повиноваться высказанным в Вашем письме приказам.

Да сохранит Вас господь; верьте, что Ваше благородное письмо еще увеличило ту любовь, которую я всегда питала к Вам.

Ваши слова, полные доброты, будут служить мне щитом в дальнейшей жизни. Мне нечего больше сказать, кроме того, что Ваша слава — священный залог, память о Вас — честь, Ваша жизнь — еще надежда.

Ваша преданная и любящая Джэн Деви».

* * *

Тридцатого мая 1829 года, в час ночи, Гемфри Деви умер. Он умер на обратном пути в родную Англию — в Женеве. Смерть настигла его на пятьдесят первом году жизни.

Джон Деви, двоюродный брат Гемфри, его лучший друг, выехал к умирающему, но прибыл поздно и застал только последние минуты угасающей жизни.

…Прожита большая жизнь. Гемфри Деви слишком универсальный ученый, чтобы можно было коротко сформулировать итоги его научной жизни. Трудно решить даже, что же самое главное в его творчестве. То, что сегодня представляется менее важным, завтра может оказаться одной из основ научной мысли.

Электрохимия, основателем которой справедливо считается Деви, за время, прошедшее с его смерти, сделала гигантский шаг вперед. Электролиз глубоко проник в современную технику. Хлор, натрий, калий, алюминий, магний, медь и другие необходимые человеку элементы получаются при помощи электролиза сотнями тысяч тонн. Химия и металлургия отпочковали электрохимию и электрометаллургию. Легкие металлы, химизация техники получают все большее значение.

Классик естествознания, Деви беспредельно расширил значение химии; земледельческая химия, электрохимия, геохимия, физическая химия — все эти важнейшие отрасли науки обязаны своими истоками мыслителю и гениальному изобретателю Гемфри Деви. С Деви началась материалистическая эпоха торжества экспериментальной науки.

Девятнадцатый век богат великими именами — среди них звездою первой величины сверкает имя Гемфри Деви. «Единственной моей целью было служение делу человечества, и если это удалось мне, то я чувствую себя с избытком вознагражденным радостною мыслью, что такая судьба выпала мне на долю».

Такими словами Деви прощался с жизнью.


«Карьера Джона Буля». Карикатура 1793 года

Вверху: «Джон Буль счастлив», внизу — «Джон Буль идет на войну». (См. на обороте)


«Карьера Джона Буля»

Вверху: «Собственность Джона буля в опасности», внизу — «Славное возвращение Джона Буля»

Примечания

Атомистическая гипотеза Дальтона. Джон Дальтон, английский химик (1766–1844), возродил атомистическую теорию древних, по которой всякое вещество состоит из неделимых частичек материи, атомов. Эта теория прожила сто лет и только в связи с открытием радиоактивности уступила место новейшим представлениям о природе материи. Теперь атом рассматривают как сложную систему с положительным и отрицательным зарядами — протон и электрон. Атомистическая теория Дальтона послужила основанием для развития химических наук.


Бертолле, Клод (1748–1822) — один из блестящего созвездия великих французских химиков начала XIX века.


Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

След в океане
След в океане

Имя Александра Городницкого хорошо известно не только любителям поэзии и авторской песни, но и ученым, связанным с океанологией. В своей новой книге, автор рассказывает о детстве и юности, о том, как рождались песни, о научных экспедициях в Арктику и различные районы Мирового океана, о своих друзьях — писателях, поэтах, геологах, ученых.Это не просто мемуары — скорее, философско-лирический взгляд на мир и эпоху, попытка осмыслить недавнее прошлое, рассказать о людях, с которыми сталкивала судьба. А рассказчик Александр Городницкий великолепный, его неожиданный юмор, легкая ирония, умение подмечать детали, тонкое поэтическое восприятие окружающего делают «маленькое чудо»: мы как бы переносимся то на палубу «Крузенштерна», то на поляну Грушинского фестиваля авторской песни, оказываемся в одной компании с Юрием Визбором или Владимиром Высоцким, Натаном Эйдельманом или Давидом Самойловым.Пересказать книгу нельзя — прочитайте ее сами, и перед вами совершенно по-новому откроется человек, чьи песни знакомы с детства.Книга иллюстрирована фотографиями.

Александр Моисеевич Городницкий

Биографии и Мемуары / Документальное
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ
Отмытый роман Пастернака: «Доктор Живаго» между КГБ и ЦРУ

Пожалуй, это последняя литературная тайна ХХ века, вокруг которой существует заговор молчания. Всем известно, что главная книга Бориса Пастернака была запрещена на родине автора, и писателю пришлось отдать рукопись западным издателям. Выход «Доктора Живаго» по-итальянски, а затем по-французски, по-немецки, по-английски был резко неприятен советскому агитпропу, но еще не трагичен. Главные силы ЦК, КГБ и Союза писателей были брошены на предотвращение русского издания. Американская разведка (ЦРУ) решила напечатать книгу на Западе за свой счет. Эта операция долго и тщательно готовилась и была проведена в глубочайшей тайне. Даже через пятьдесят лет, прошедших с тех пор, большинство участников операции не знают всей картины в ее полноте. Историк холодной войны журналист Иван Толстой посвятил раскрытию этого детективного сюжета двадцать лет...

Иван Никитич Толстой , Иван Толстой

Биографии и Мемуары / Публицистика / Документальное